День, когда пала ночь

– Он дал мне срок на один оборот солнца. – Она накрыла ладонью низ живота. – Я думаю, он пробудил в водах моего лона древний дар своего рода.

– Тебя же могли казнить. Это запретно!

– Клинок казался мне милосерднее смерти от жажды или изнурительной болезни. Мне нечего было терять – но теперь есть. – Унора не выпускала ее лица. – На Муисиме сгинул мой отец, на том острове лежит проклятие. Прошу тебя, мой воздушный змей, останься здесь, сбереги себя!

Сейчас Унора не походила на суровую женщину, закаленную в холоде гор. При одном упоминании острова она стала умирающей девочкой из пыльной провинции, одинокой в целом мире.

Думаи потянула ее за рукав:

– Ты останешься здесь. Лагерю нужен вождь, которому верят люди. – Она нащупала растрепанный обрезок веревки у себя на запястье, вытянула одну прядь. – Это подарил мне Канифа, когда я уходила во дворец, – кусок нашей страховки. Пусть у тебя останется один конец. Не отпускай ее, нить своего воздушного змея.

Унора зажала волокно между ладонями.

– Я не могу сожалеть о том желании, – сказала она наконец. – Не обратись я тогда к великому Паяти, мои кости лежали бы в пыли Афы, а тебя не было бы на свете.

Думаи прижалась к ней лбом.

– Я отпущу тебя, как учила меня твоя бабушка. Я буду держать конец нити и ждать твоего возращения.

– Я скоро вернусь, – шепнула Думаи. – Или не скоро, но вернусь.

Думаи собирала вещи у себя в палатке. Она вплела в темноту своих волос радугу – нити всех цветов, как в день, когда отец привез ее в Антуму. Застегнув латы, она прикрепила к поясу ледяные секирки.

– Когда летим?

Она обернулась. Никея, уже одетая для седла, завернутая в толстые меха, подняла брови.

– Тебе придется остаться, – сказала Думаи. – Матери понадобится помощь.

– Как и тебе.

– Никея, если со мной что-то случится, ты одна сможешь совладать с речным хозяином. Лишь ты знаешь его таким, каков он есть. Ты должна остаться Многоликой госпожой.

– Она умерла, Думаи. – Никея выдержала ее взгляд. – Я сказала ему, что люблю тебя. Я выбрала сторону.

Разрываясь между досадой и нежностью, Думаи покачала головой:

– Можешь сделать вид, что солгала. – Она шагнула к Никее. – Скажи, что выслеживала меня для него или хотела соблазнить уж наверное… все, что угодно, Никея. Ты сумеешь снова втереться в его круг. Мне нужно, чтобы этот путь остался для тебя открыт.

– Я и так его единственная наследница, его продолжение в клане Купоза. Может быть, я добром уговорю его остановиться. – Думаи не успела возразить, потому что Никея добавила: – Над всей Муисимой стоит пар горячих ключей. Боги спали, а остров не знал покоя. Первые Купоза использовали его жар и воды для работы по металлу. В последние годы мой отец ссылал на него всех изгнанников – на земляные работы.

– Зачем?

– Искал способа пробудить наш огонь.

– Ты говорила, этот дар – от шелковичного дерева.

– Должен быть где-то в мире и другой способ его обрести. Та женщина, что мы видели на севере, на леднике, разжигала огонь на ладони, – напомнила Никея. – Но мой отец в погоне за ним лишился разума. Может, я сумею вернуть ему рассудок.

Если в Думаи еще оставались силы спорить, они иссякли, когда Никея с чистой решимостью в глазах обняла ее за шею.

– Для нас с тобой все зависит от Сузу. Она – наше будущее. Я хочу помочь, – сказала Никея. – Я знаю, частью души ты еще на горе, где привыкла брать всё на себя, но мы теперь супруги, Думаи. Пусть наш брак пока в тайне, но все опасности нам должно встречать вместе. Начнем с того, что спасем девочку, которая станет нашей наследницей.

«Я подлетаю. – Голос Фуртии заставил Думаи вздрогнуть. – Скоро в небе загорится звезда и падет ночь, затушив огонь».

– Истинная верность. – Никея тихонько поцеловала ее. – Помнишь?

Думаи, покорившись, сжала руку, которая лежала на ее груди.

– Фуртия уже здесь. – Она набрала воздуха в грудь. – Готова лететь?

– Да.

– Тогда вперед.

95

Запад

Глориан, растянувшись на топчане, глубоко и медленно дышала. До нее доносились отзвуки и голоса из соседних пещер, бормотание за занавеской. Один раз долетел горестный вой, – понятно, с поля боя вынесли мертвого. Джулиан держала ее за руку, молилась о благополучном разрешении.

Ребенок все не шел.

На котором-то часу родов подоспели сотни бойцов от Нищего Круга – в ответ на призыв Ордана. После того она не слышала новостей, никто не доносил ей о ходе сражения.

– Хелли, – выдохнула Глориан, – который теперь час?

Хелисента поцеловала ее в лоб:

– Попробую узнать.

Она вышла, обойдя Бурн и измученную Мариан. Джулиан с Аделой те послали за горячей водой и тряпками. Глориан снова уплыла на грань сна. В носу держался землистый запах последа.

Бурн объясниле ей, почему задерживается дитя. Ей бы рожать в спокойствии и безопасности, но роженица знала, что безопасности здесь нет, и тело ее закрылось, отказываясь выпускать Сабран. Как выпустить младенца в горящий мир?

«Прости… – По бедрам у нее прошла дрожь. – Не могу тебе помочь».

– Скоро рассвет, Глориан, – сказала, вернувшись, Хелисента. – С днем рождения.