День, когда пала ночь

– Постойте, – пробормотала Тунува. От камней повеяло холодом. – Эс, Канта говорила о какой-то комете. Якобы в ней источник ее силы – стеррена. Та магия в Карментуме обессилила мой огонь. Что, если она так же ослабит зверей из горы Ужаса?

– Канта? – подняла брови Гашан.

– О ней можешь не думать. – Эсбар кивнула Тунуве. – Гашан, ты сказала Кедико?

– Нет. – Гашан спрятала табличку. – Он верит во влияние небесных тел. Я боялась, что в надежде на помощь с небес он не станет готовить Нзену.

– Стало быть, ты заметила его слабое место.

– Не теперь, Эсбар, – оборвала ее Гашан, шагая дальше. – Что еще за «та магия»?

– Не теперь, Гашан. Если появится комета, так тому и быть. Если же нет, нам предстоит бой насмерть.

Кедико Онйеню оделся для битвы, но расположился с удобствами за кубком и блюдом со сладкими плодами. При виде Эсбар он сморщил лицо в обычной своей усмешке, однако Тунува заметила следы двух прошедших лет на его лице. Военный венец не скрыл седины в волосах.

– Оставьте нас, – обратился он к слугам, и те вышли. – Эсбар, я слышал, ты теперь настоятельница. Поздравляю с повышением.

– Поздравляю, что вы еще живы, верховный правитель. Последние два года мы имели честь отгонять змеев от вашего прекрасного дворца, – с натянутой улыбкой отвечала Эсбар, и Кедико ухмыльнулся шире прежнего. – По вашему приглашению я привела дочерей в Нзену сражаться за дом Онйеню, но мы не поднимем клинка, пока я не получу заверений, что вы не примете нашу защиту за вторжение. Мне дали знать, что в последнее время вас раздражало наше присутствие.

– Если Тунува так меня поняла, приношу извинения. Вы здесь желанные гостьи. Что ни говори, все мы – люди, дети цветов, и тень горы Ужаса связала нас крепко. – Кедико барабанил пальцами по подлокотнику трона. – Я с радостью предоставлю обители случай доказать свою полезность.

– Полагаю, мы уже доказали ее в нескольких ваших городах. – Улыбка Эсбар стала опасной. – Мы отогнали Дедалагана от Ираньяма.

– Отогнали – это одно дело. Сразите его, и вы раз навсегда покончите с моими сомнениями. Если вы не в состоянии убить змея, чем ваша обитель превосходит обычное войско?

– Вы встанете рядом с нами? – не переставая улыбаться, спросила Эсбар. – Я слышала, в юности вам приходилось воевать.

– Встал бы с радостью, да не хочу посягать на долг, врученный вам самой Матерью. Как-никак, вы всю жизнь дожидались случая от чего-нибудь меня спасти. – Кедико вольготно развалился на троне. – Удачи тебе, Эсбар.

Гашан не дала Эсбар его прибить, увела из зала.

– Матерью клянусь, – процедила та. – Чтобы усмирить этого улыбчивого болвана, я готова сама загрызть Дедалагана, разорвать по чешуйке. Чтоб он сгорел!

– Он этого и добивался, Эсбар. – Гашан вела ее к лестнице. – Раззадорил тебя, чтобы ты убила Дедалагана.

– Не хотелось бы его разочаровывать.

С террасы им открылась вся Нзена: небо, закопченное блюдо солнца. Тунува потянулась к руке Эсбар – та оглянулась и одним взглядом сказала все, чего за всю жизнь не выскажешь.

Дедалаган сгинет. Или они вместе погибнут под лазийским солнцем, исполняя то, для чего их родили на свет.

93

Запад

Сражение на Сеннингском нагорье шло при свете змеева огня. Тысячи людей в пещерах вслушивались в лязг оружия, прекрасно сознавая, что стоит ему умолкнуть, их жизни задуют, как огонек свечи.

В чреве своей каморки рожала королева Иниса, час за часом открывая тело новой жизни. Рядом с ней молилась ее бабка, Бурн ждале в ногах кровати, дамы мыкались поодаль. Больше никого. Роды Беретнет священны, их не многим дозволено свидетельствовать.

Свечи прогорели. За толщей пещерных стен отбивали наступ зверья солдаты и рыцари, и вместе с ними – половина инисской знати. Глориан ничего не слышала в глубине.

– Бой… – выдохнула она. – Скажите, как там.

– Не о том тебе надо думать, – ответила Флорелл. – У тебя одно дело, Глориан.

– Я хочу…

Ее прервала новая схватка. Когда она прошла, Глориан перевела дыхание и спросила:

– Сколько их?

– Милая, пожалуйста.

– Мне без малого восемнадцать, – проскрежетала Глориан. – Хелисента, спроси своего отца.

Новая судорога затянула сознание белизной. Спустя вечность Бурн кивнуле Мариан.

– Ваша милость, раскрытие достаточное, – обратилесь оне к королеве. – Как только почувствуете, что готовы, начинайте тужиться.

Глориан приподнялась на локтях, и лекарь сказале:

– Родильной скамейки здесь нет, потому я прошу вас встать на колени.

– Ей – рожать на коленях? – возмутилась Флорелл. – Она королева Иниса!

– У нее боли в спине, – резко ответиле Бурн. – Лежать только хуже. Куда удобнее подняться…

– Нет, мастеро Бурн, – перебила Мариан. – Не подобает это королеве. Я родила здоровое дитя, лежа на спине, и Дева тоже.

«Дева умерла!»

Глориан хотелось кричать, но голос пресекся от боли. Тело двигалось само по себе.

Она закрыла глаза, тщетно силясь забыть тужащуюся плоть. Рисовала себе небесное сияние, его спокойную голубизну и зелень. Мать после покушения – ее нежность, впервые за много лет. Сидящего рядом отца, играющие на водах Королевского леса лучи.