День, когда пала ночь

– Да, я недурно владею мечом. Увы, не так хорошо, как брат, так что надежды выжить у меня меньше.

Он провел ее в соседнюю пещерку. Глориан шла медленно, задыхалась, останавливалась, вслушиваясь в шумы из темноты.

Ей приготовили пир, какого она никак не ждала в голодные времена: солонина и сыр, свежая форель, горячее жаркое из кролика с грибами и чесноком. Даже хлеб. Столько еды она не видела после прибрежного святилища Офсэй, где в избытке водились рыба и устрицы.

– Людей, надо думать, так не кормят, – заметила она.

Роланд покачал головой.

– Раз в три дня, да и то вряд ли. Сборщики выходят наружу, приносят земляные орехи, ловят куниц, зайцев и тому подобное. На севере, где морозы сильней, и того хуже. Я слышал, в Колторне уже друг друга едят. – Увидев, как она изменилась в лице, Роланд поспешно добавил: – Может, это только слухи.

– Люди винят меня?

– Они знают, что вы растите для них защиту. – Он бросил взгляд на ее живот. – Больше корят друг друга за грехи. Остается только радоваться, что здесь нет Вулфа, не то в него бы уже тыкали пальцем.

– Да, – сказала Глориан. Сабран тихонько толкнулась в животе. – Сколько в этих пещерах беременных?

– По последнему подсчету, вроде бы двадцать.

– А на крайнем сроке, как у меня?

– Я видел пару животов, со дня на день готовых лопнуть. Умоляю простить, ваша милость, – оговорился он, ероша себе волосы. – Я в этой дыре совсем огрубел.

– Я бы хотела поделиться с ними едой. Пригласишь их сюда.

Роланд с любопытством взглянул на нее:

– Еды осталось мало, и больше добыть не удастся.

– Приведи их.

Ей пришлось подождать, пока в темноте среди шестнадцати тысяч найдут девять женщин. Одна из них едва передвигала ноги под тяжестью живота – должно быть, носила двойню. Все они были старше Глориан, одна даже с сединой в волосах.

– Ваша милость! – повторяли они одна за другой.

– Добрый вечер. – Ради них Глориан смогла улыбнуться. – Все вы вот-вот родите, как и я. Мои советники полагают, что мне следует хорошо питаться. Надо думать, вам тоже.

Она указала им на скамью по другую сторону стола:

– Прошу вас, поешьте со мной.

Женщины молчали. Она видела голод в их тусклых глазах, в запавших щеках.

– Королева Глориан, – забормотала старшая, – пригласить нас к своему столу – это так великодушно.

Она вздернула подбородок:

– Но что до меня, я не отниму у наследницы ни крошки еды.

Женщина с самым большим животом облизнула губы, оглянулась на остальных.

– И мы тоже, ваша милость, – помедлив, сказала она вздрагивающим от отчаяния голосом.

Они, одна за другой, приседали в поклоне и уходили от богатого стола, пока Глориан не осталась одна. У нее свело живот. Сквозь туман в глазах она уставилась в потолок.

«Ты этого хотел? – Обращая свои слова к небесному чертогу, она плакала впервые за много недель. – Этого ты хотел для своего королевства?»

Она спала, придерживая локтем живот и свернувшись вокруг него, как чашечка желудя. Ее разбудили, тронув за плечо.

– Глориан, – сказала Джулиан, – началось.

Спросонья она не сразу поняла. Приподнялась на кровати, села.

– Я хочу видеть регентский совет. – Она тяжело задышала, сжимая живот. – Хочу…

Стоило встать, как что-то порвалось у нее в утробе, между ног потянуло, под ноги пролилась вода. Она взглянула на лужу, потом на Джулиан.

Бурн предупреждале, что так будет. Так будет, когда Сабран соберется выйти на свет.

– Ох… – Адела совсем побелела. – Ой нет…

– Сейчас же зови Бурн. И скажи попечительнице, – прикрикнула на нее Хелисента. – Живо, Адела!

Та выбежала. Хелисента снова уложила Глориан. Джулиан придерживала ее за плечи.

– Как видно, мое поле боя здесь, – скрипнула зубами Глориан. – Так тому и быть.

91

Восток

Думаи проснулась глубокой ночью: светильник почти прогорел, а Никея спала – по-прежнему в ее объятиях, никуда не делась.

Столь многое предстояло узнать. Вернуться на века в прошлое, к загадочной Шелковичной королеве.

Равновесие мира было еще древнее того. Она страшилась обращаться мыслью в такие глубины и дали, размышлять о причинах и следствиях, да и хватит ли целой жизни, чтобы понять?

А вот ее чувства к женщине, пробившейся к ней сквозь огонь… почему бы не начать с них? Думаи привлекла ее к себе, нежно поцеловала в плечо.

С наплывающим сном ее омыл холод. Она вгляделась в пространство звезд и текучей воды.

– Я чувствую твой страх, твою боль. Никогда ничего не чувствовала так ясно. – Думаи закрыла глаза. – Я вижу тебя, сестра. С тобой ли мы встречались в снегах?

– Я открыла двери снов другой. – Фигура за ручьем стала почти невидима. – Сестра, побудь со мной. Мне нужна твоя сила.

– Думаи… – окликнули ее наяву.

Стоявшая у входа Унора изумленно смотрела на лежащих. Думаи осторожно, чтобы не разбудить Никею, села. К тому времени лицо матери смягчилось, отразив тихое понимание.

– Ты знала, – сказала Думаи.