День, когда пала ночь

Думаи, хоть и пленилась зрелищем, все же отметила про себя его дерзость. Никея взяла на себя смелость изобразить первую драконью всадницу, первую королеву Сейки. Едва эта мысль пришла ей в голову, Никея оглянулась на нее.

И тотчас Думаи стало очевидно, что перед ней – не дух. Танцовщица улыбнулась краешком губ.

Думаи закрыла глаза. Она вела поединок с клочками бумаги и слухами, и казалось, то и другое воплотилось в этой женщине. Как она могла в такое время оставить отца одного?

«Я должна, – подумала она. – Меня призывают боги».

Музыка наконец смолкла. Никея с Кордием опустились на колени, склонив головы перед стоящим над танцорами императором. Подошло время назначений.

Осипа ей все заранее объяснила. Младшие чиновники месяцами рыскали по дворцу Антумы, выискивая, кто из старших чином мог бы замолвить за них слово перед императором – или императрицей, которой кое-кто приписывал даже больше власти. Большинство оставались разочарованы: самые важные посты железной рукой держал клан Купоза.

– Благодарю, – сказал император Йороду. Вино пропитало его голос, и слова накатывали одно на другое. – Ваша дочь, речной хозяин, наделена множеством талантов. Как вы, верно, ею гордитесь!

– Несравненно горжусь, – ответил Купоза со сверкающими в отблесках огня глазами. – Никея – жемчужина моего мира.

– Как и мои дочери для меня. И первое назначение этой ночи – важнейшее из них – касается моей старшей дочери принцессы Думаи.

Ночь наполнилась приглушенными голосами. Думаи смотрела на отца, и сердце билось у нее прямо в горле.

– Все могли убедиться, – говорил император, – что принцесса Думаи отмечена среди людей. Она впервые с начала долгого сна взлетела в небо с богом. Теперь у нас есть драконья всадница, и мы можем обновить нашу связь с миром, не нуждаясь для того в опасных плаваниях. Когда настанет полнолуние, они с Фуртией Буревестницей отправятся в королевство Сепул, чтобы заключить новый союз с домом Козол.

Снова удивленные шепотки. Думаи перевела дыхание. Он всего лишь оповещает об ее отлучке, объясняя двору все так, как они сговорились.

И тут он произнес слова, переменившие все:

– По возвращении она станет коронной принцессой Сейки.

Думаи смотрела на него, похолодев до костей. Как и все остальные.

«Отец, что ты творишь?!»

– Я счастлив, что обрел безупречную дочь, восхваляемую наставниками и любимую богами. Лучшей преемницы мне не найти, – говорил император Йороду. – Принцесса Сузумаи, как младшая дочь, будет ей верной помощницей во всех делах. Я знаю, что после моего отречения в ее пользу императрица Думаи установит новую эру мира и процветания.

Улыбка речного хозяина была будто вырезана из дерева. Императрица Сипво побледнела сильнее прежнего. Сузумаи с недоумением смотрела на мать. Думаи под множеством взглядов вдруг почувствовала себя голой.

– А теперь, – с едва заметным удовлетворением в голосе произнес император Йороду, – о дальнейших назначениях.

31

Юг

Военный зал был самым большим в обители, а его потолок – шедевром эрсирских зеркальщиков. Одна сторона оставалась открыта стихиям, круто обрываясь к лесу за девятью колоннами-стражами. Их украшала тонкая резьба, изображавшая жизнь и деяния девяти спутниц Клеолинды.

Верхний карниз каждой колонны венчал бюст спутницы. Под изваяниями тех из них, кто выносил дитя, на селини перечислялись имена всех потомков женского пола. Протянувшиеся на пять столетий кровные линии сестер.

После воспламенения она высекла свое имя на второй колонне под множеством имен Мелим, ведущих род от первой – Нары. Рассказывали, что она утешала Мать, когда той снился Безымянный.

Тунува мечтала, чтобы Нара и ее утешила: склонилась с колонны и отогнала кошмары. В последнем видении Эсбар пронзила ей сердце, и Тунува, проснувшись в поту, приняла его влагу за кровь.

Эсбар она не рассказывала.

Та у дальней стены зала неспешно озирала стойки с оружием. По ее кивку оружейница сняла отделанные серебром ножны эрсирского меча, протерла клинок промасленной тряпицей и вручила воительнице.

Когда Эсбар подняла оружие, чтобы осмотреть, Тунува вспомнила холод металла из сновидения.

Она встряхнулась:

– Ты готова или все любуешься собой в потолке?

– А что? – отозвалась Эсбар, одним прыжком выскочив на середину зала. – Думаешь, есть чем любоваться?

– Бесспорно.

Посмотреть собралось немало сестер. Елени стояла в углу, поодаль от других. Она отбыла долгое заключение, наложенное на нее за соучастие Сию.

– Ты мне льстишь, любимая, – сказала Эсбар, возвращая ее к делу.

Она перевернула меч, прижала плоскость клинка к изрезанному шрамами предплечью.

– Но будь осторожней, – добавила Эсбар. Они закружили друг против друга. – Внушишь мне самоуверенность, и как бы тебе об этом не пожалеть.

– Твоя правда, самоуверенность – опасное оружие. – Тунува прокрутила в воздухе копье. – Однако я могу обратить самоуверенность и в свою пользу.

Эсбар, растянув губы в улыбке, сделала рывок.