День красных маков

Подходя к стойке регистрации, оба чувствовали себя не в своей тарелке – отель был такой роскошный! Над стойкой висела табличка в рамочке, обитой красным бархатом, гласившая: «Тариф». Поппи не могла поверить в увиденное, даже прищурилась, чтобы получше разглядеть цифры. Номер на двоих стоил почти пятьсот фунтов за ночь! За ночь! Был полулюкс за шестьсот фунтов. Это примерно составляло их месячную зарплату, вместе с рентой.

– Кто станет платить такие деньги?

В ответ Мартин лишь пожал плечами.

Да, комната, наверное, была хорошенькая. Но шестьсот фунтов за ночь в хорошенькой комнате? В голове не укладывалось!

Их повели по крошечному полосатому коридору – полосатыми были обои, полосатыми были ковры. Поппи понимала, что это элегантно, но у неё всё равно создалось впечатление, будто она идёт сквозь штрих-код. Номер оказался не полулюксом, но всё равно шикарным номером с отдельной гостиной и ванной, где хватало места для двоих. Когда портье вышел, они пробежались по комнате, хохоча и дурачась, открывая все двери, заглядывая в шкафчики, рассматривая крошечные мыльца и печеньица. Рванули в ванную, подёргали золотые краны, а потом рухнули на огромную кровать – любоваться видом на Гайд-парк.

Поппи положила голову на плечо Мартина. Он обвил жену руками. Как прекрасно, её мужчина рядом, он вернулся, она лежит в его объятиях, и им ничего больше не надо. К большему никто из них был пока не готов – по очень разным причинам.

Должно быть, они задремали, потому что час спустя их разбудил телефонный звонок.

Мартин мгновенно проснулся, и вместе с ним проснулось ощущение неловкости. Богатая обстановка была полной противоположностью того, что он видел в последнее время, и это вызывало невыносимый диссонанс. Всё равно что дать изголодавшемуся сливочный торт, когда он всей душой жаждет простого бульона, ложечку за ложечкой… Блеск новизны утратил свою привлекательность, и теперь Мартин ощущал себя не в своей тарелке. Ему ещё не приходилось бывать в такой обстановке, и, по правде говоря, ему здесь не нравилось. Да, номер был потрясающим, богато и изящно обставленным, но Мартин чувствовал себя незваным гостем. Ему казалось, в любое время кто-то может зайти и сказать: «Какого чёрта ты тут делаешь, Термит? А ну выметайся!»

Куда больше он был бы рад оказаться дома, в своей собственной кровати. Конечно, первые несколько минут здесь было весело, но он хотел домой, он очень хотел домой.

Они лежали на кровати; голова Поппи – по-прежнему на груди мужа. Он столько ночей, находясь вдали от жены, мечтал проснуться, держа её в объятиях… это было так прекрасно… Чёртов телефон не смолкал, и нужно было ответить.

Звонил Роб Гисби. Поппи расстроилась, что он испортил идиллию, но была рада услышать его голос.

– Никак не мог с вами связаться, Поппи. Куда вы опять пропали?

Поппи рассмеялась. Смешной старый Роб!

– Не могу сказать вам, Роб, никому не могу сказать.

– Поппи, вы женщина-загадка. Несносная, но всё-таки загадка.

– Это хорошо или плохо?

– Смотря кого спросить. Если спросите меня, я скажу – хорошо, но, конечно, это между нами.

– Конечно!

– А если спросите майора Энтони Хелма, получите совсем другой ответ.

– Ещё бы, спорю на что угодно! – Поппи вспомнились перекошенный рот майора и летящая над её головой слюна.

– Не провоцируйте меня вести этот диалог, Поппи, я и так достаточно пострадал из-за таких разговоров. Лучше слушайте, мне нужно увидеть вас обоих и обсудить следующие несколько дней, если вы не против.

– Конечно, мы будем рады вас видеть, Роб.

– Скажем, через час?

– Отлично, увидимся!

Поппи думала, Мартин захочет увидеть Роба… ничего подобного. Никакой радости у него эта перспектива не вызвала. По сути, он вообще не хотел общаться с сержантом. Поппи часто говорила о нём в таких восторженных выражениях, что Мартину становилось неловко. Человек старше его по возрасту и по званию, которого он никогда не видел, тесно общался с его женой. Поппи, судя по всему, обожала Роба, и, несмотря на весь платонизм их отношений, Мартин ревновал.

Ещё ему не понравилось, что Роб станет распоряжаться следующими несколькими днями его жизни. Мартин хотел сам быть себе господином, есть что захочет и когда захочет, спать в своей кровати, носить свою одежду и закрыть дверь своей квартиры для всех остальных. Он хотел побыть наедине с Поппи и не желал делить её ни с кем, какими бы милыми и доброжелательными они ни были.

Час спустя было уже поздно выражать своё мнение. Роб вошёл и покачал головой. Поппи было приятно – он снова вёл себя как отец, довольный, что видит её, но в шутку ворчащий.

– Заходите, заходите! Что скажете по этому поводу? – Поппи обвела рукой комнату.

– По-моему, вполне в вашем стиле.

– Вы совершенно правы! Думаю, мы скоро привыкнем к роскоши.