День красных маков

– Расскажи мне, Поппи, пожалуйста, – сказал он уже мягче. Он знал, что нет смысла давить на неё; пугать её он не хотел. С минуту оба помолчали, она собиралась с силами, он готовился услышать её рассказ – во всяком случае, так ему казалось.

Когда она наконец заговорила, её голос прозвучал очень тихо. Мартин задержал дыхание, чтобы услышать хоть что-то. Её тело обмякло, как у тряпичной куклы, она подалась вперёд.

– У меня не было никакого плана, Март. Я ничего не продумала, не знала, чего ожидать. Я не знала, что может произойти. Я просто хотела тебя вернуть. Я так испугалась, что никто тебя не ищет, и я знала – если бы на твоём месте была я, ты бы тоже меня спас… – Слёзы мешали говорить, стекали по носу. Поппи не пыталась их вытереть.

Он прижал её к себе. Она по-прежнему не поднимала головы, и он не разжимал объятий.

– Да, малышка, ты права. Я бы тоже тебя спас.

Он прижал её к себе ещё крепче, вдавил её лицо себе в грудь, но ей было не больно. Хотелось чувствовать его как можно ближе, ведь только в его объятиях она была в безопасности. Но нужно было рассказывать дальше, если она сейчас замолчит, то потом не сможет снова начать этот разговор.

– Я всем рассказываю, какая я умная, Март…

– Потому что ты умная, солнышко.

Разрыдавшись ещё громче, она покачала головой.

– Нет, нет, никакая я не умная, я больше не буду считать себя умной, потому что я вообще ничего не продумала, а надо было продумать. Кто полезет в самолёт и полетит в Афганистан, имея при себе только блокнот и пачку мятных «Поло»? Это было так глупо!

– Вовсе не глупо! Просто ты хотела побыстрее добраться до меня и в спешке ни о чём не задумывалась. Но сам факт, что ты добралась туда с одним блокнотом и осталась в живых, уже доказывает, какая ты умничка, Поппи Дэй. Взрослые люди, обученные солдаты не всегда могут забраться так далеко и выжить, а ты смогла.

Мартин чувствовал огромное облегчение. Он думал, сейчас Поппи скажет, что отправляться туда не стоило. Он думал, что на неё подействовали критика и резкие выражения майора Хелма… теперь он чувствовал облегчение, потому что знал – с этим он справится. Ничего страшного не случилось, просто его милая Поппи перенервничала, накрутила себя, конечно, после такого ужаса. Он справится… у них всё наладится…

Поппи злилась, почему Мартин с ней такой милый, когда она собирается сказать ему страшную правду?

– Я не продумала, как забрать тебя домой, как добиться твоего освобождения. Они могли убить меня, Март. Могли затащить нас с Майлзом глубоко в пустыню и убить, и винить в этом было бы некого, кроме меня одной. Я подвергала и себя, и тебя чудовищной опасности – это было так глупо!

– …но они тебя не убили, Поппи Дэй. Ты здесь, ты в безопасности, мы можем жить дальше, как прежде. Даже не как прежде, а лучше, потому что ты совершила этот смелый, потрясающий поступок ради меня. Я и раньше знал, что ты меня любишь, но теперь! Чёрт возьми, Поппи, сколько мужей могут похвастаться тем же самым, сколько жён совершили для них нечто необыкновенное? Ну? Сколько?

– …Я тебя предала.

– Нет, нет, Поппи, ты совсем меня не предала, совсем…

– Нет, я тебя предала, Март.

– …не говорит так, пожалуйста, Поппи, ты никак не могла меня предать. Ты чудесная, и я люблю тебя, я так тебя люблю…

– Никакая я не чудесная; ты не знаешь, что я сделала.

Весь мир остановился. Время замерло, и Мартин не мог дышать. Чувствуя, как кровь стучит в висках, он ждал, ждал, когда Поппи снова заговорит, ждал, когда она скажет ему страшную новость, от которой он, казалось, ускользнул, увернулся. Нет, она всего лишь затаилась на время и теперь готовилась напрыгнуть на него всей тяжестью. Мартин смотрел, как слёзы бегут по прекрасному лицу Поппи, словно линзой увеличивая веснушки. Пальцы дрожали от желания стереть эти слёзы. Оба молчали, надеясь сменить направление разговора, но не зная его координат. Когда Поппи наконец заговорила, Мартин вновь вынужден был прислушаться, чтобы разобрать её голос. Она была точь-в-точь как Поппи Дэй на детской площадке, та Поппи Дэй, которую он готов был защищать от всего мира, даже от Джеки Синклер. Он услышал уже не голос Поппи, а свой собственный голос:

– Что же ты сделала?

Она подняла голову и посмотрела мужу в глаза. Поппи пыталась подобрать слова, чтобы рассказать ему, что другой мужчина касался её кожи, целовал её шею, видел её обнажённой. Сердце готово было разорваться пополам от невыносимой боли – и ту же боль Поппи должна была причинить.

– Март… Март…

Мартин слышал своё имя, и ему казалось, что она пытается убедить его в чём-то, умоляет понять, но он не понимал, потому что она так ничего и не рассказала. Он вновь повторил ту же фразу – словарный запас иссяк, и не было сил думать о том, как сформулировать свои мысли.

– Расскажи мне всё, Поппи, расскажи мне сейчас.

Поппи знала, что говорить придётся; невысказанная тайна разрушала их обоих изнутри. Медленно выдохнув, Поппи внезапно перестала плакать, будто выключила кран. Её голос прозвучал спокойно и уверенно.