День середины лета

Не сейчас, когда до коронации совсем ничего времени — а тщательно взлелеянные планы мятежников потихоньку летят к дьяволам! Взывающие разбиты, сменить власть в Гильдии не удалось, архивы (самые ценные во всей Империи!) закрыты древними ловушками. Но главное — столичные темные мастера ускользнули, избежав судьбы своих несчастных коллег из Крама…

— Значит, соберутся ВСЕ? — только теперь смысл слова дошел до Огнезора полностью.

— Все здешние. И те из провинции, кто успел добраться, — невозмутимо подтвердила Злата. — Утром назначен общий сбор.

— С какой целью? План действий можно обсудить и в узком кругу. Без риска привлечь ненужное внимание столь необычным сборищем. Не вижу необходимости…

— Необходимость есть! — несколько вспылила женщина. — Совет постановил, что, в свете последних событий, будет весьма уместным возобновить клятвы верности, Огнезор! Напомнить людям, частью ЧЕГО они являются! Тебя показать, в конце концов! А то опять, знаешь ли, слухи пошли… О твоей кончине, о смерти лорда-наследника… Помнится, на собственное Посвящение ты когда-то явиться не соизволил? Что же удивляться теперь, что некоторые трактуют присягу чересчур вольно?

— Я понял, — поморщился Гильдмастер, не желая опять выслушивать Златины желчные нотации. Многолетнюю неприязнь изжить было не так-то просто. — Утром жду. Проведем церемонию. Затем обсудим план действий.

— Я передам остальным, — согласилась она. — Еще какие-нибудь указания?..

Огнезор бросил быстрый тоскливый взгляд на дверь рыбацкой лачуги.

— Давай, все завтра? — попросил устало. — Мне нужно… осмыслить новости.

К его удивлению, женщина лишь понимающе кивнула.

— Ты бы… выспался, что ли… — сказала чуть ворчливо, но так… по-человечески, сочувственно. — А то закрутит ведь потом…

— Спасибо.

Раздраженно отмахнувшись, она размашисто зашагала к невидимому в наступившей темноте охраннику.

"Видать, совсем уж доходягой выгляжу… — со смешком раздумывал мужчина, осторожно отпирая дверь лачуги. — Если сама Злата пожалела!..".

Впрочем, он прекрасно знал, что дело не во внешнем виде. Как одаренная, мастер чуяла в нем надрыв. Пока еще слабый, только отголоски. Но что будет дальше, кто знает…

Снежинка ждала его, сидя в постели. Забившись к стенке, завернувшись в одеяло. Тихая и задумчивая, словно тоже… чуяла.

Стянув сапоги, Огнезор забрался к ней. Обнял, молчаливо и крепко. Замер, просто наслаждаясь моментом.

Красные угольки в очаге покрывались мутной серой пленкой и тускнели. В стрехе негромко стрекотал сверчок. Океан шумел совсем близко, казалось даже — за стеной. Мерно накатывали волны…

Такая мягкая… прощальная ночь!..

Мужчина со вздохом отстранился.

— Ситуация становится напряженной, Илл'а… — тихо заговорил он, делая последнюю попытку развязать все миром. — Помнишь о тропе и наших союзниках? Позволь, утром я отведу тебя туда!..

— Ты поэтому отослал Илана на корабль? — резко перебила девушка. Она вмиг нахмурилась — и уперлась. Это было видно.

— Моя задача — держать его в безопасности, — подтвердил Огнезор, уже ни на что не надеясь. — И тебя тоже…

— Я не боюсь! — по-детски вспылила она. — И никуда не уйду, Эдан! Мы ведь уже говорили об этом!..

Что ж, спорить дальше было бесполезно. Оставались… другие методы.

Мужчина устало прикрыл глаза.

— Давай спать, — проговорил тихо.

И осторожно прижал девушку к себе.

* * *

В этот раз ни снега не было во сне, ни холода.

Жарко, до капелек пота, пылал очаг, одуряюще пахло сухими травами. И мягкая шкура огромного зверя грела, обнимая длинным пятнисто-белым мехом…

Но горячо не от нее было.

От чужих рук на обнаженной коже.

От поцелуев по всему телу, поначалу смешных и щекотных — а потом все более глубоких, исступленных…

От соленой кожи под собственными губами. От тугих мускулов под пальцами…

Илл'а выгибалась и стонала, как никогда прежде бесстыдная и свободная. И ОН жадно ловил ее — каждое движение, каждый отрывистый выдох…

И ей было мало, так мало… она хотела ближе, еще ближе…

А затем… Они проснулись. Одновременно.

Глядя глаза в глаза, переплетенные телами — безумные, шалые…

— Эдан… — едва слышный вздох, а, может, и не вслух он был.

"Эдан… Эдан…".

И он одичал, с ума сошел окончательно…

Впивался ей в губы — коротко и почти грубо. Целовал шею, ключицы — резко, торопливо, оставляя синяки… обжигая… Дрожащими пальцами дергал ворот рубахи — непослушная ткань трещала, а язык его скользил ниже, по плечам и груди, заставляя девушку хрипеть от частых вздохов…

А душа его распахнулась, затопляя тоской и жаждой, — и Илл'а потерялась в нем, уже не понимая, кто из них где…

"Не стоит… не надо… — горячечно твердил он себе, — только хуже будет…"

И прижимал ее теснее и крепче. С отчаянной, безумной страстью скользил руками под рубахой, по бедрам — по теплой, обнаженной коже…

"Ох, дьяволы!.. Илл'а… Снежинка…"

А потом вдруг холодом чужого присутствия окатило их, словно снегом.

"Они здесь… ВСЕ здесь…".

И Эдан содрогнулся.

Чужаков было много, так много!

Илл'а чуяла их всех через него, вместе с ним…

"Время вышло…".

И глухая стена отрезала девушку от его мыслей.