День шпиона и кое-что о птичках

— Нет, теперь это не нужно. Я уверен, все получится.

Следователь усмехался, глядя на Жишена.

— Прекрасно! Итак, когда письмо откроется, мы узнаем, кому из пятерых оно адресовано…

— Точно так! Даже, я думаю…

— … немного раньше! — Закончил следователь и кивнул с довольным видом. Эти двое понимали друг друга. Что обостряло взаимную неприязнь еще больше.

Ликин не заметила, кто подошел к ней сзади, чтобы поднять на ноги одним резким рывком, и, заткнув зачем-то рот, набросить на голову плотный мешок.

* * *

День

— Что это еще такое? Вы думаете, она жива? И почему вы заткнули ей рот?

К лицу Ликин поднесли тряпку, издающую сильный острый запах. Резко вырванное из небытия сознание мутилось, голову наполнял противный звон. Ликин чихала, и никак не могла остановиться, но дышать все равно было тяжело, кляп душил немилосердно, и вытаскивать его никто, по-видимому не собирался. Хорошо, хоть мешок сняли.

Она была уверена, что ей конец, когда ее, упаковав в плотный, тяжелый мешок, втащили на седло и подняли коня в галоп. Дышать было нечем, каждый вдох стоил таких усилий, словно она тонула, но не в воде, а в тяжелом, рыхлом песке. Вот что чувствуют рыбы на берегу, подумалось теряющей сознание Ликин, когда она пыталась прекратить бить ногами, извиваться, мучительно напрягаясь, бессмысленно тратя последние капли воздуха. Сейчас она готова была и сказать, и сделать все, что угодно за один нормальный вздох, лишь бы ей дали один лишь глоток воздуха, хоть один раз вдохнуть полной грудью. Но ее просто швырнули, как тюк, на низкий стул тяжелого темного дерева, стоящий в дальнем от входа углу. Будто она действительно была вещью!

Люди в комнате кричали друг на друга, и все вместе — на следователя. Они пререкались и обвиняли друг друга во всевозможных должностных проступках — от небрежности до прямого предательства. Старый человек, одетый, как высокопоставленный чиновник, резко и брюзгливо бросал реплики о неуместности этого сбора, о молодых выскочках, прикрывающих собственные недоработки суетой, беспорядочными действиями и показной многозначительностью. А за громкими словами о расследовании и разоблачениях — не более, чем пшик, ничего осязаемого.

Другой, по виду военный, в панцире, с широкой перевязью для оружия больше молчал, но несколько фраз, громко брошенные им в ответ старцу, были пропитаны таким агрессивным презрением, что заставили всех на миг смутиться и замолчать.

Худощавый мужчина средних лет, одетый, как слуга из хорошей семьи в бордового цвета длинный халат с гербами дома, старался сохранять самообладание. Он смирно и спокойно стоял неподалеку от выхода с опущенным лицом и не поднимая глаз, но поза выглядела слишком скованной — страх заставлял его сжаться, тяжелым грузом ложился на плечи, сгибал колени.

Еще один слуга в бордовом, помоложе, с белым от страха лицом, то кусал дрожащие губы, то вдруг начинал неистово кричать, что он ничего не знает, что его должны отпустить, потому что у него работа стоит.

И, наконец, совсем молодой человек, одетый строго и аккуратно, молча сидел возле самой стены. Сидел на втором точно таком же стуле из темного дерева и с резьбой, прямо напротив Ликин. Сидел и молчал, обреченно ожидая чего-то, по сравнению с чем спокойное сидение позади всех — занятие завидное и приятное. Немного позади, примостившись на корточках у стены ждал с терпеливым видом его слуга.

Ликин, сосредоточенная на попытках вдохнуть носом побольше воздуха, не следила за спором. Она дала себе обещание не мучиться мыслями о будущих бедах — допросах, тюрьме и рудниках. Глядя на обреченно-спокойное лицо молодого мужчины в высокой чиновничьей шапке, она невольно расслабила плечи и почувствовала, как ее напряженно сведенные вверх брови вновь опустились мягкими дугами, как разгладилась некрасивая страдальческая складка между ними. Лицо этого человека казалось ей смутно знакомым…

Вошедший в комнату прихрамывающих сгорбленный человечек в некогда светлом в серую полоску, но потертом и выцветшем от времени халате и шляпе со свисающими бахромой ремешками, почти совсем закрывавшими лицо, с громким стуком опустил ставни и начал суетливо устанавливать тяжелые металлические курильницы слева и справа от Ликин. Затем он втащил, едва не уронив, большое полусферическое зеркало и начал деятельно закреплять его позади Ликин.

Мужчины замолчали, с удивлением воззрившись на эти приготовления.

Воспользовавшись паузой, следователь проговорил спокойно и четко: