День Суркова

Прошло не менее четырёх часов после того, как он отправился искать выход, а конца и края этого заведения не предвиделось. Ещё через час Сурков собирался сесть на голубой пол, чтобы отдохнуть, но как только выбрал для этого место, наконец увидел конец очереди, увидел, как в её хвосте люди на ломаном русском спрашивают последнего и встают друг другу в затылок. Сурков быстро миновал крайнего и побежал в том направлении, где голубые стены сходились в одну точку.

* * *

Временами ему казалось, что он слышит звуки, ломаный русский, далёкие шаги и тихое пение. Иногда Сурков уставал и садился, прислоняясь спиной к голубой стене. Он не мог точно сказать, спал ли он. Но однажды, открыв глаза, понял, что не помнит, в какую сторону шёл. Это повторялось несколько раз, и, окончательно потеряв представление о времени и направлении, Сурков брёл без энтузиазма, переставляя ноги. Скорее всего, прошло несколько дней, прежде чем ему в голову пришла замечательная идея — отдыхать на полу головой по направлению движения. Сурков клял себя за то, что не додумался до этого раньше. Теперь он мог быть уверен только в одном: если коридор когда-то закончится, то он узнает об этом первым. Сурков проводил по подбородку ладонью и удивлялся тому, что борода не растёт, забывал об этом, проводил снова и удивлялся вновь. Некоторое время Сурков забавлялся тем, что писал неприличные фразы на голубых стенах, но вскоре «Паркер» не захотел писать без наклона, а водить золотым пером по ворсистому полу было невмоготу от скрипа волокон. Он пытался кричать и петь, разговаривал и бился головой о стену, но это ни к чему не приводило.

Когда Сурков вновь увидел очередь, его это не огорчило.

«Разберусь с ублюдком», — подумал он и направился вдоль цепочки людей.

— Кюда биз отиди? — спросил вьетнамец.

Сурков мог поклясться, что это вьетнамец и то, что акцент у него вьетнамский.

— Пошёл вон, косоглазый, — сквозь зубы процедил Сурков.

— Я никута не поду, и ты тезе.

— Пусть идёт, — приказал здоровенный детина со сломанным носом.

Сурков подумал, что одного удара этого качка хватило бы и Суркову, и трём вьетнамцам. Решив не тратить времени на разговоры, он быстрым шагом пошёл вперёд. Путь предстоял не близкий, и Сурков всячески подзадоривал себя мыслями о том, как он выведет на чистую воду урода, ответственного за все это безобразие.

Несколько часов спустя, Сурков обменялся взглядом с сержантом милиции, который спокойно разговаривал с соседом.

Наконец, он увидел в коридоре горчичный стул и старичка в клетчатой рубашке.

— Молодой человек покушал? — улыбнулся он.

Сурков подумал, что дать ему по зубам будет несколько невежливо в первую очередь из-за преклонного возраста собеседника. Но позже решил не фамильярничать и занёс руку для оплеухи.

— Вы не боялись опоздать? Не боялись проболтаться здесь, лет пятьдесят или сто?

— Нет! — Сурков из последних сил сдерживал раздражение.

— Не может быть.

— Уверяю вас.

Старик выказал огромное уважение, отступил на шаг, чтобы лучше рассмотреть Суркова, и наконец протянул старую морщинистую ладонь.

— А где же ваш ангел-хранитель?

— У него понос, — объяснил Сурков.

— Ха, Ха, Ха! — по-стариковски добродушно рассмеялся собеседник. — А у вас хорошее чувство юмора, даже перед судом.

Сурков хотел, было, задать очередной вопрос, но из-за того, что он увидел, волосы на его голове встали дыбом.

В голубом коридоре находилась обыкновенная двустворчатая дверь, куда заходили все присутствующие по очереди. Делали они это совершенно обыденно и без суеты, как только над дверями загоралась покрашенная цапонлаком лампочка. Причём дверь находилась в стене, а не в конце коридора, который не заканчивался, а спокойно продолжался дальше, словно это было вполне логично и правильно.

— Дверь, — шёпотом сказал Сурков.

— Дверь, — подтвердил старик. — Не заходите, пока не загорится вызов.

— А вы?

— А моя очередь раньше вашей.

Старик показал пальцем на моргнувшую лампочку и сделал шаг по направлению к двери.

Сурков хотел, было, его окликнуть, но так и не сделал этого. Он сел на свой стул и обхватил голову ладонями.

— Вот. Я спятил. Что дальше?

Просидев так несколько минут, Сурков почувствовал, как на его плечо положили руку.

— Вас вызывают.

Сурков увидел человека, когда-то занявшего очередь за ним.

— Что? А-а-а…

Он поднялся и пошёл к двери, но тут же вернулся и забрал стул. «Какое никакое оружие, — подумал Сурков, — по меньшей мере, смогу заблокировать на время дверь».

Переступив порог, Сурков тут же начал осматриваться. Кому-то это не понравилось, и над его ухом загремел сочный бас:

— Что ты там копаешься? В штаны наложил?

— Кто это?

— Выходи на середину.

Сурков решил пока не спорить и быстро пошёл к центру круглого зала, напоминавшего арену цирка, увеличенную раз в пять. На возвышении за огромным столом восседал лысый человек в очках, одетый в красную мантию. На его столе, заваленном бумагами, находился белый монитор и молоток с круглой дощечкой. Сурков с трудом различал черты лица этого человека, но слышал его абсолютно чётко, скорее, из-за хорошей акустики, нежели технических штуковин.