День свершений

— БРУНО — это значит: Биороботальная Установка Нейтрализации Оси! Теперь ясно?.. Ради этого его и сделали, ради этого и мы здесь! Видишь этот огонек над Чашей?.. Это значит, что установка, которую он нес в себе, заработала! И ничто уже ей помешать не сможет! Скоро ты не узнаешь своего маленького мирка. Переждем здесь, а потом… потом ты кое-что увидишь!..

Говорит она эти слова, и чувствую я, что вот эти минуты — самые главные во всей моей жизни, и в прошлой, и в будущей, даже если мне еще сто сферолет жить придется! Набрался я храбрости, взглянул ей прямо в лицо.

— Кто вы? — спрашиваю. — Откуда к нам пришли?..

Тряхнула она волосами, прищурилась лукаво. В глазах — самых светлых под Семью сферами — веселые огоньки вспыхнули.

— А ты все еще не понял?

Неужели, думаю, оттуда?.. Но ведь не может этого быть, нет там ничего! Да и как же, сквозь сферы-то, невозможно это!.. Чувствую, еще секунда — и лопнет у меня сердце, как мнимон проколотый.

— Ну что ты сам себя пугаешься?! — продолжает Лота, улыбаясь. — Ведь догадался же, вижу!..

Я только губами шевелю беззвучно — значит, оттуда!

— Присядем, — говорит Лота.

Опустилась прямо на пол, спиной к решетке, больную ногу вперед вытянула. И что интересно: уже вовсю ею шевелит, словно и взаправду подзажила. Присел я на корточки рядышком, понимаю: главное — впереди! А она молчит, вроде задумалась о чем-то; может, Яна вспомнила…

— Боже мой, — вдруг головой качает, — как же вы только выжили?! Двести лет без солнца, без неба, без правды… Это же тюрьма!..

Я плечами пожал: насчет тюрьмы — это она зря, просто настоящей не видела. А жить и здесь можно — живем ведь!

Нет, я, конечно, знаю, что до Свершения мир другой был. Над головой ничего не висело — пустота! — а вся земля — внизу. Я на картинках видал: чудно, будто кто разогнул всё. Может, тогда и лучше было, но кто ж виноват, что так вышло? Если бы не война — и Свершения б не было! Не мы ж ее развязали! Жрецы что говорят: как рванули первые бомбы — земля и замкнулась. Спасли, значит, боги наш народ, заключили в Священную непроницаемую сферу! Ну, а кто снаружи остался, — в пепел, в прах!

Тогда и Ось засияла — Сфера-то вокруг нее и вращается, — и ложносолнце объявилось, и мнимоны, и нечисть всякая — вспомнил, мутантами их называют! — и небо по семь раз за день цвет меняло, и пузыри радужные пошли… В общем — все, как сейчас. Древневерская церковь тогда сдуру Апокалипсис объявила — мол, вот он, Конец света, покайтесь, грешники! Кое-кто и вправду поверил — свихнулись! — но остальные ничего, выжили. А что?.. Сфера дает тепло и свет, земля родит, запасы немалые нашлись — на случай войны подготовили. В общем, получается, что у нас своя маленькая планетка, только жизнь не снаружи, а внутри…

Древневеров убрали — чтоб не каркали! — жрецы на их место сели. Они-то поумней оказались, и вера у них правильней. Не Конец света, а наоборот — Спасение! Мол, подойдет срок, будет и Второе свершение: раскроется сфера, достойные вернутся в большой мир — обновленный, очищенный атомным огнем новый Эдем! Вот и получается — избранники мы божьи.

А выходит, что правы-то отверги, а не жрецы: какие ж мы избранники, если есть Лота и остальные?! Скорей уж они избранники, ведь они — оттуда!

Только я хотел ее об этом спросить, как опять сирены взвыли — и эхом на весь купол: меня даже передернуло. Лота вздрогнула и сразу на Чашу взглянула. А там, над этой самой установкой, вместо зеленого — красный огонек мигает. И вижу, Лота моя в мгновение ока белей купола стала — ясно, дрянь дело! Потом прямо в воздухе замелькали какие-то знаки светящиеся, и чувствую, что-то меня начало отпихивать от ограды, будто невидимая рука. Тут и я, наверное, белей муки стал.

Лота обернулась, взглянула на меня пристально, как тогда, в лесу, — словно оценивала. На мраморном лице — блики красные, брови нахмурены. Вздохнула коротко и говорит:

— Пошли отсюда, Стэн!.. Нельзя тебе здесь оставаться!

И голос уже совсем не тот — усталый, глухой, — в общем, крепко она духом упала. Вскочил я, хотел ее на руки взять — не позволила. Поковыляли обратно, к той машине диковинной, у ворот. Лота уже на больную ногу ступает, не морщится. Молчит, лицо застыло, руки — как ледышки. Одним словом, ясно: что-то у нее не вышло, то ли авария, то ли другое что?

Вернулись к воротам. Глянул я — что такое?! Вроде те же самые, через которые мы под купол попали, а дыры нет! Вместо нее какая-то блямба блестящая с неровными краями — будто нарост. Так вот почему за нами не сунулись — заросла дыра, затянулась, как на живом! И хоть чудо это немыслимое, а я не особенно удивился, — видно, вконец отупел от чудес этих, ничем уж меня не поразить: эти, которые оттуда, все могут!

Стоим у свода, он вроде из полупрозрачного стекла сделан. Снаружи тени какие-то мечутся, ворота гудят — лупят по ним чем-то… Сзади сирены надрываются, багровые вспышки купол озаряют. Лота опять на меня смотрит, а глаза — черные-пречерные, как сфера ночная.