День восьмой

– Да я знаю куда больше ребят из тех школ: алгебру, химию, историю, – парировал Джордж. – Я просто терпеть не могу экзамены, мне не нравится спать в одной комнате еще с кем-то: от этих сопляков воняет. У тебя самой-то ведь нет образования, maman.

– О, только не надо об этом!

– Вот папа закончил колледж, а что толку? Любая муха знает больше его.

– Прекрати, Джордж! Не желаю слышать от тебя ничего подобного. Не желаю!

Но Юстейсию одолевала более серьезная забота: надо было понять, страдает ли Джордж нервными припадками. Может, он действительно не в себе? Она не представляла, как протекают припадки, и не знала симптомов, по которым определяются душевные заболевания. В начале XX века подобные переживания были темой запретной, их стыдились, их не обсуждали ни с кем, кроме семейного доктора, и то вполголоса. К сожалению, их домашний доктор был туг на ухо. Даже если бы Юстейсия относилась к врачебному искусству доктора Джиллиса с еще бо́льшим уважением, то не смогла бы заставить себя во весь голос обсуждать с ним подробности поведения Джорджа. Несколько лет назад Брекенридж Лансинг разругался с доктором Джиллисом в пух и прах, когда тот резко ответил на какое-то его высказывание, касавшееся медицины. Лансинг терпеть не мог, когда ему возражали, тем более что в юности целый год потратил на учебу на подготовительных курсах в медицинский колледж. Его отец был лучшим фармацевтом в штате Айова, а Брекенридж более двух лет проработал его помощником в аптеке, принадлежавшей их семье, так что, как он считал, в его мизинце было больше знаний, чем этот старый коновал смог накопить за всю свою многолетнюю практику. Лансинг объявил жене, что отныне они будут пользоваться услугами доктора Гридли, который служил в шахтерском лазарете, а с доктором Джиллисом даже перестал здороваться на улице. Доктор Гридли был таким же сотрудником «Бедняги Джона», как и сотни других, и едва выживал до пенсии. Мало того, что он был глух как пень, так в последнее время у него еще отказывало и зрение. Но если вы могли членораздельно и четко описать свою рану, ожог или появившуюся сыпь, то в отдельных случаях он мог быть полезен.

Юстейсии пришлось засесть за книги. Проштудировав «Руководство по оказанию первой помощи» и справочник «В ожидании врача», она пришла к выводу, что у сына нет никаких классических симптомов эпилепсии, однако понимала, что при его актерских талантах очень трудно провести грань между тем, что он делает, находясь во власти своей необузданной фантазии, и признаками реального безумия. Он мог, например, завалиться на пол, затопать ногами и заколотить кулаками, а потом завыть как голодный волк; мог сломя голову носиться по комнате кругами или бегать вверх-вниз по лестницам, выкрикивая: «Махагони!», «Бегония!» В своей любви к опасности мог в полнолуние ходить по крыше, балансируя по самому фронтону, или в три утра забраться на вершину самого высокого дерева, а потом прыгать с него вниз, цепляясь за ветки и раскачиваясь на них. С веревкой в руках мог пересечь пруд у старой каменоломни по льду, который уже начинал с музыкальным звоном трескаться. Жители городка и даже его товарищи по проделкам ничуть не сомневались, что он больной на всю голову. Юстейсия с огромным уважением относилась к мнению доктора Джиллиса (а тот был, по словам его жены, ей «рабски предан») и часто, не поставив в известность своего мужа, консультировалась с ним. За эти визиты – то подозрение на анемию у Фелисите, то у Энн заболит ухо – она платила из своих личных денег. Пригласила она его и в этот раз. Доктор согласился обстоятельно поговорить с Джорджем. Конечно, тот устроил самое настоящее представление из собственной интеллигентности, выдержанности, остроумия и продемонстрировал отличные манеры, но доктора Джиллиса обмануть было невозможно.

– Миссис Лансинг, срочно отошлите мальчика из Коултауна, или у вас будут большие проблемы.

– Но как, доктор?

– Дайте ему сорок долларов, и пусть отправляется в Сан-Франциско зарабатывать себе на жизнь. Он прекрасно сумеет позаботиться о себе сам. Ваш сын не сумасшедший, миссис Лансинг: просто чувствует себя загнанным в клетку. Вы подвергаете себя большому риску, когда держите живое человеческое существо взаперти. Я не возьму денег за этот визит, потому что он доставил мне неописуемое удовольствие.

Выходя из дома, доктор тихо рассмеялся.

Не рискнув воспользоваться его советом, Юстейсия тем не менее положила в кошелек сорок долларов – на всякий случай.

Глубину несчастья, которое ощущал Брекенридж Лансинг, можно было бы оценить по уровню его хвастовства. Исходя из его слов, он был самым счастливым человеком в Соединенных Штатах. Потребовалось двадцать лет упорной работы и умелого руководства, чтобы – ей-богу! – все эти шахты выдавали на-гора столько угля, сколько еще никогда не выдавали. И любящая семья, где все в полном благополучии, – это ведь то, что надо! Что могло сравниться с возвращением домой в конце рабочего дня, когда можно обнять детей, жену… Его слушатели опускали глаза.