Денарий кесаря

            - Лучше спроси, где я только не был! – попытался отшутиться он.

            - И где же ты не был?

            - Дома. С самого утра!

            - Нашел время шутить! – возмутилась Настя. – Я тут места себе не нахожу!

            - А что, собственно, случилось? – не понял Василий Иванович, обращая внимание на то, что старец буквально дословно воспроизвел ее состояние.

            - Как это что? Во-первых, тебя нет и нет! А, во-вторых, опять звонил этот Градов!

            - Сказал, что привезет еще денег? Очень кстати! Я сегодня очень потратился на их заказ!

            Настя с упреком посмотрела на мужа:

            - Рано радуешься! Он просил передать, что разговаривал с Соколовым, и тот наотрез отказался принимать заказ без какой-то главной монеты. Говорила тебе: откажись от этого заказа! Ты хоть представляешь, что теперь будет?

            Первый раз за все время их совместной жизни Настя до того, как накормить его, заговорила о делах.

            Ощущение близкой беды, о которой он почти успел забыть за время обратной дороги и совсем забыл у старца, снова охватило его.

            - И почему ты не позвонил мне? – продолжала упрекать его Настя.

            - Сначала забыл, а потом – не смог! - виновато ответил он, и тут уже Настя не на шутку рассердилась:

            - Я тут места себе не нахожу! А он - забыл! – с вызовом передразнила она. - И что значит не смог? Ты что – на Луне был?

            - Нет, в клубе, у одного академика-искусствоведа, а потом в церкви, у старца.

            Василий Иванович хотел поделиться всем тем, что сегодня узнал, но Настя, взяв себя в руки, извинилась и принялась собирать на стол.

            - Да что ты так тревожилась? Я что – маленький, что ли? – примирительно заметил он, и Настя снова разволновалась.

            - Как ты не понимаешь? Они же ведь не отстанут! Не успокоятся, пока не отнимут тебя у меня или меня у тебя… – с болью голосе проговорила она и вдруг предложила: – Васенька, родненький! Давай отсюда уедем, а? Поменяем твою квартиру на другую. Тоже в Подмосковье. Новых жильцов строго-настрого предупредим, чтобы не выдавали, где мы будем. Хорошенько заплатим за это…

            - Да где ж деньги на все взять? – недоумевая, о чем это говорит Настя, сказал первое, что пришло на ум, Василий Иванович.

            - Так ведь у нас что-то еще осталось от заказа. Ты передашь собранные монеты Соколову через Володьку. А деньги за работу пустим на обмен и переезд. Не хватит – продашь свою тетрадрахму!..

            - Афинку?! – Василий Иванович крепко сжал монету в кармане и наотрез отказался. – Да ты что! Не собираюсь я ее продавать! И потом, это квартира моих родителей. Она – как память о них… Почему это я должен менять ее? Уезжать из этого города! Здесь – школа, где меня уважают, ценят и понимают, наконец! Нет, я даже думать ни о каком обмене не хочу!

            - Ну, хорошо, хорошо! - торопливо согласилась Настя. – Давай тогда просто уедем – на время! На полгода, на год!

            - Но куда?

            - Да как можно подальше. Хотя бы на Сахалин! У меня там родственники!

            - На Сахали-ин?!

            Василий Иванович вдруг подумал, что тогда он не сможет бывать в клубе все это долгое время, хотел отказаться, найдя честные и убедительные причины: мол, когда, наконец, докторскую соберусь писать, как тогда без московских библиотек и архивов?.. Но, к счастью, Настя опередила его. Она вдруг как-то сразу сникла и сама отказалась от своего предложения.

            - Хотя они и там нас найдут… - прошептала она и обреченно махнула рукой.

            Василий Иванович посмотрел на жену и успокаивающе положил ей ладонь на плечо:

            - Мне кажется, что ты сильно преувеличиваешь опасность! В конце концов, есть милиция! Зачем нам их так бояться?

            - Как зачем? Ведь от этих людей можно ожидать всего. Понимаешь – всего!

            - Да будет тебе! - через силу улыбнулся непослушными губами Василий Иванович. - В конце концов, что я им такого сделал? И тем более – ты!

            Он действительно не чувствовал за собой никакой вины. Совесть его была спокойна. И, тем не менее, настроение испортилось окончательно…

            Отказавшись от ужина, он перенес телефон в свою комнату и, набрав номер Владимира Всеволодовича, сразу сказал:

            - Кажется, они нас все-таки перехитрили!

            - Что ты хочешь этим сказать? – насторожился Владимир Всеволодович.

            Василий Иванович подошел к двери, плотнее закрыл ее и принялся объяснять:

            - Во время первой встречи я показал им денарий кесаря, который привез тогда для Ашота Телемаковича. Они утвердили его, как основную монету коллекции. Думали, тот продаст его за две или за три цены. А Ашот Телемакович категорически отказался продавать за любые деньги!

            - Да, дела-а-… - озадаченно протянул Владимир Всеволодович. – А может объяснить ему все и сказать, что тебя убить могут за этот денарий?

            - Ты что, Ашота Телемаковича не знаешь? - с горечью усмехнулся Василий Иванович. - Он скорее умрет вместо меня, но денарий не отдаст!

            - И это правда…

            Положение казалось безнадежным. Даже Владимир Всеволодович молчал и уже ничего не мог придумать. Василий Иванович вздохнул и с досадой сказал:

            - И дался же им этот денарий кесаря! Ведь если разобраться, то до революции вообще считалось, что на нем был изображен не Тиберий, а Октавиан Август!

            - Как ты сказал – Август? Откуда знаешь?! – сразу насторожился Владимир Всеволодович.

            - Не знаю – а видел!

            - Где?!