Деревенская околица. Рассказы о деревне

— Ну, сибиряк, оклемался? Как самочувствие? Как брюхо?

— Есть хочется, товарищ военврач.

Два дня прошло, он от меня ни на шаг, всё крутит головой и буровит про свою науку. На третий день вдруг даёт мне указание — отобрать команду из десяти бойцов поздоровее, а я за старшего. Всем дал по большому рюкзаку и ещё по два ведра.

— Веди, — говорит, — к винограду, где ты лечился…

Сходили мы за виноградом, и вы не поверите — пошли ребята на поправку. Это хорошо, только вот, что писать Ивлеву в своих отчетах? Если правду, то сам может пойти под трибунал — нет такого метода лечения дизентерии. К тому же у него целое кладбище погибших от дизентерии, вот разберись, кого и как лечил.

А командир части, когда разобрался, что смертность от этой не военной болезни прекратилась, очень этим заинтересовался. А как во всё вник, за то, что Ивлев поднял ребят на ноги, написал ходатайство о присвоении ему внеочередного звания. Военврач был человек совестливый, потому и мне от него вышла премия, правда, неуставного характера — сто граммов чистого спирта.

Это ли не счастье? Нет, я не про спирт, а про то, что чудом остался в живых. Прошло много лет. Как-то я был в госпитале ветеранов войны, и разговорился с одним профессором про этот случай. И он пояснил, как этот виноград нам помог излечиться.

— В подсушенном диком винограде много дубильных и вяжущих веществ, в итоге он выступил в роли антибиотика.

КОЗЁЛ ОТПУЩЕНИЯ

Жил у нас в Покровке Пётр Петрович Дятлов, а работал он в больнице. Однажды его обидели. При всех сотрудниках больницы главврач Николай Иванович объявил ему выговор: «…за появление в нетрезвом виде и нетактичное поведение…» Всё дело было в том, что он работал в больнице фельдшером более 20-ти лет, и как говорили, — на нём держалась вся больница. И вот почему.

С квартирами на селе всегда проблема, поэтому врачи после института тут не задерживались. Отработают положенный срок и сразу условие — или квартира, или до свидания. Поэтому и приходилось нашему Петровичу замещать то окулиста, то «кожника», то венеролога. Мог заменить любую медсестру, даже хирургическую. В общем, он был мастер на все руки.

Всем он был хорош, но была у него одна слабость — любил выпить. А уж если хватил лишнего, то впадал в ребячество: на улице лаял и кукарекал, ко всем приставал, отпускал незнакомым и знакомым необычные и жуткие комплименты и обещания:

— Как помрёшь, тебе вскрытие без очереди сделаю! Клянусь!

Ему часто приходилось анатомировать, а проще — делать вскрытия, и принимать спирт для храбрости. Петрович ещё студентом подрабатывал в морге. Правда, под конец учёбы его оттуда прогнали. Как-то в свободное время решил он вздремнуть на топчане. Прикрылся простынкой, и задремал. А утром в морг пришли студенты медики на практику. Девчушки робеют, жмутся друг к дружке, парни хорохорятся, но тоже робеют. Одна ещё и в подвал не спустилась, а уже ухватилась за стенку и поплыла.

В общем затолкали их в подвал, а наставник им говорит:

— Сейчас придёт врач, будете присутствовать при вскрытии.

Студенточки трясутся от страха, медленно идут вдоль топчанов, «осваиваются». Все говорят шёпотом, словно боятся разбудить бывших граждан. Поравнялись со «жмуриком», который лежал у стола дежурного, и в этот момент с него медленно поползла простыня… Это Петрович проснулся, сладко зевнул и говорит: «Привет, красавицы!» Что было! Визг, рев, крик! Вот тогда его с этой «шабашки» выперли с треском.

Но добродетелей у него было больше, чем грехов. При Советах в деревне медиков любили за нелёгкий благородный труд, хотя зарплату платили копеечную. Но «люди в белых халатах» хотели кушать, на зарплату мало надеялись, держали огороды и от скотины не отворачивались. А раз так, то кому охота всё это бросить и тащиться в краевой центр с ночёвкой, чтобы прослушать лекцию или сопровождать алкаша, который нахлебался стеклоочистителя? Тут вся надежда только на Петровича.

В тот раз вызвал его главврач, долго расспрашивал о домашних делах, и только после этой прелюдии говорит:

— Тебе, Петрович, надо срочно ехать на семинар наркологов, так как наш районный нарколог, борец за трезвость, третий день в загуле. Придётся снимать его с этой вредной работы, если голова у него тёсом крыта. А сейчас ты нас должен выручить.

— Я у вас как козёл отпущения, за всех отдуваюсь. Ладно, условия мои вы знаете, командировочные, плюс флакон спирта.

— Ты, главное, не перепутай на регистрации, — обрадовался главврач. — Ты, нарколог, понял? Смотри, не перепутай.

Поехал Петрович. Ночевал по брони в гостинице. Сосед по номеру попался хороший. Весёлый человек из Грузии, Гошей звали. Петрович достал свой пузырёк со спиртом, а Гоша щелкнул замками «дипломата» и достал коньяк. До Лезгинки не дошло, но петь — пели, и Гоша звал его на Кавказ. Обещал женить на красавице, у них этих баб возле Чёрного моря целое лежбище…