Деревенская околица. Рассказы о деревне

ВКУС ЦЕЛИННОГО ХЛЕБА

Антон Иванович Железнов на целину приехал из Белоруссии, хотя по профессии не был трактористом или комбайнёром. То, что он мне рассказал, это как раз то, что ждали первоцелинники, и что ждал народ страны от целины. Послушайте и вы.

«На целину я прибыл с первыми эшелонами целинников. В основном это была молодёжь из Москвы и московской области, демобилизованные солдаты. И ещё помню, пели песню:

Быстро, быстро, как птица
Дни летят как один.
Быстро поезд домчится
От Москвы до целин…

Хорошо помню, что тогда был страшный мороз, но на вокзале Барнаула нас встречали с оркестром. Потом стали направлять по хозяйствам, я попал в Павловский район, создавать целинный совхоз «Комсомольский». Я пекарь, но тогда на целине многие профессии были востребованы. Потому как всё начинали с ноля.

И вот дождались тепла, и повезли нас в совхоз. А в этом совхозе вообще ничего нет, кроме его названия и директора Рыжикова Льва Яковлевича. Была ещё у него печать, а подмышкой были колышки для разбивки улиц будущею посёлка. Всё! А кругом степь, жаворонки заливаются, да суслики посвистывают. Неужели это пустое место наш совхоз? Но как-то надо обживаться.

Поставили палатки и стали обустраиваться. Вскоре подвезли пекарню. Директор говорит: «Действуй!» Вырыл я приямок, установил печь, установил палатку, труба торчит наружу, вот и всё. Оборудование было немудрёное: сама подовая печь на сорок хлебных форм, которая работала на дровах. Деж не было, вместо них деревянный ящик-ларь, в одной половине я месил тесто, а в другой была мука. Ещё был бак для тёплой воды. Вот и всё.

Стал прибывать народ, в основном механизаторы и строители и всё молодёжь. Каждый день наезжало районное начальство. В строящимся щитовом бараке для торговли открыли магазин.

Стал я выпекать хлеб, он у меня получался не плохой, но не то, что хотелось бы. Мука была ржаная и, в придачу солоделая. Режешь хлеб, а он к ножу липнет. Но ели, а куда денешься? Да и привыкли уже к послевоенному хлебу. Вот целина и должна была всё исправить, надо было только дождаться первого урожая.

В первый год распахали огромный массив целика, и такой ахнул урожай, что даже старожилы удивлялись. Оно и понятно, вековой нетронутый пласт дал зерна под тридцать центнеров с каждого гектара! В уборочную приходилось всем работать по 12—14 часов. И никто не жаловался, наоборот, от работы у всех было какое-то удовольствие — предсавьте, столько хлеба! Командировочных понаехало, ещё помогали военные, они на своих машинах зерно возили день и ночь, а нам всех приходилось кормить даже ночью. Целина 1955 года сразу накормила хлебом всю страну.

Обустраивался и сам совхоз — стали обозначаться улицы посёлка, строители работали в две смены, нужда заставляла, скоро зима. Хорошо помню знаменательный день — зерно из первого бункера комбайна директор отправил на мельницу. Не знаю, как уж там его подвеяли, но в тот же день привезли муку первого целинного урожая! Директор совхоза волновался, как никогда.

— Ну, Антон, теперь твоё дело, давай-ка пеки наш родной хлебушко. Ой, только не подведи! Ты уж постарайся. Ты даже не знаешь, какой это для нас момент! Может, ты первый во всём Советском Союзе печёшь хлеб из целинного зерна. Понимаешь? Честное слово! Постарайся, как только можешь, пожалуйста…

Тут я расстарался. На хмелевой опаре мой хлеб получился пышный, запашистый, вкусный, корочка подрумяненная. Не поверите, директор Рыжиков примчался на запах. Залетает в пекарню, галстук болтается, очки блестят, сам аж запыхался.

— Неужели дождались? Неужели это наш, свой хлебушко?

— А почему бы и нет? Вот, пожалуйста, попробуйте.

Первый целинный хлеб мы понесли в столовую как первого ребёнка, бережно несут на руках. Столовая была рядом в палатке. Повар режет буханки на ломти и головой качает, потом подаёт мужикам и говорит: «Это наш хлеб. Свой. Антон расстарался».

Хлеб свежий, ещё тёплый, мягкий. Я стою, смотрю и радуюсь, как они натруженными руками осторожно берут первый хлеб целины. Чувствую, что надо бы уже и уйти, а я всё стою и смотрю. А они жуют не «кирзуху», а свой целинный хлеб, смотрят на меня и улыбаются. Выходят из столовой, кто жмёт мне руку, кто хлопает по плечу: «Спасибо, брат!» Только не меня надо было благодарить, а их, целинников. Это они страну накормили хлебом. Но всё равно приятно, я тоже к этому причастен.

Так я и работал пекарем. За день делал три-четыре оборота. Одному стало работать трудно, дали помощницу. Попервости выпекали 200—300 булок, и хватало, потом как распробовали мой хлеб, стало не хватать. Торговали им тут же в палатке. В брезенте вырезали окошечко, вот в него и подавали булки. Народ стал прибывать всё больше и больше, кроме того, хлеб стал уходить на сторону, увозили в райцентр и даже в Барнаул. Мне дали ещё одного помощника, чтобы дрова колоть и печь топить.