Деревенская прелестница

— Ты про себя, а я про себя… Слаба она ужъ очень, эта сладкая водка…

— Какой вы удивительный человкъ! Съ вами вовсе разговаривать нельзя! — восклицала Клавдія.

Отецъ, нащипывая ножомъ лучину отъ полна, продолжалъ:

— Ну, ты тамъ не фыркай… А вотъ что… Ежели онъ опять со сладкой водкой придетъ, то ты скажи ему, чтобы онъ мн отдльно за простой водкой послалъ. Сонька сбгаетъ.

— Ничего я ему не скажу, да прошу и васъ не соваться въ нашъ разговоръ, выпьете и то что вамъ поднесутъ. Да будете вы, наконецъ, ставить самоваръ-то? — крикнула Клавдія.

— Ставлю, ставлю! Чего ты торопишь-то? Не на пожаръ вдь…

Феклистъ загромыхалъ самоваромъ.

IV

Вскор изъ своей комнаты вышла Клавдія. Она переодлась вся до обуви и постукивала по полу французскими каблучками своихъ полусапожекь. Платье на ней было шерстяное свтлосинее съ аляповатой темножелтой отдлкой, съ громадными буффами на рукавахъ. На рук красовалась тоненькая золотая браслетка и пальцы были унизаны дешевенькими кольцами. Шею покрывалъ яркорозовый шелковый крепоновый платочекъ съ бахрамой и былъ зашпиленъ брошкой съ фальшивой бирюзой.

— Фу, какъ надымили! — сказала она отцу. — Даже самовара нельзя попросить васъ поставить.

— Уголья сырые, — отвчалъ Феклистъ. — Лучины много напихалъ — вотъ и дымъ.

— Гд Сонька? Пусть вторую лампочку зажжетъ, а то ужь очень темно, — отдала приказъ Клавдія.

— Сонька собакъ пошла кормить.

— Ну, вы зажгите.

— А сама-то ты что-же?

— Да вдь я въ хорошее платье одвшись.

— Барыня! — процдилъ сквозь зубы Феклистъ и, снявъ съ подоконника маленькую жестяную лампочку, принялся зажигать ее.

Клавдія скосила на него глаза и произнесла:

— Ни на шагъ безъ попрека! Барыня. Другой-бы отецъ радовался, что у него дочка въ барыни выходитъ, а вы только шпильки ставите.

— Да я и радуюсь, а только что-жь мн такъ ужъ очень особенно-то… Дочка барыня, а отцу хорошихъ сапогъ съ наборомъ справить не хочетъ.

— Сами и на свои могли-бы справить себ сапоги, если-бы меньше пьянствовали. Ну, да ладно, будете меньше ругаться, такъ я вамъ въ будущемъ мсяцъ справлю. Заказывайте Василью Федорычу. Пусть длаетъ. Онъ долго длаетъ.

— Ну, вотъ за это спасибо, спасибо… — радостно заговорилъ отецъ и сталъ затворять окошко, которое онъ открывалъ, чтобы выпустить самоварный дымъ. Затмъ онъ уперъ руки въ бока и сталъ любоваться Клавдіей. — Платье-то это у тебя важнецкое. И у урядничихи такого даже нтъ, — похвалилъ онъ.

— Что урядничиха! Она тряпичница. У ней все изъ тряпокъ, — гордо сказала Клавдія.

— Теперь-бы къ этому платью только часы съ цпочкой… — произнесъ Феклистъ. — У дровяной приказчицы вонъ какъ красиво… Отъ горла золотая цпочка по груди, а у поясовъ часы. Въ Преображеньевъ день она въ церкви была, такъ я видлъ.

Клавдія самодовольно улыбнулась и проговорила:

— Погодите, дойдетъ и до золотыхъ часовъ съ цпочкой, только поменьше ругайтесь. Однако, что же это Флегонтъ Иванычъ до сихъ поръ не идетъ? — спросила она себя, взглянувъ на часы, висвшіе на стн. — Ужинаютъ у нихъ старики въ девять, а ужъ теперь десятый часъ въ исход.

Дешевенькіе стнные часы съ мшкомъ песку вмсто гири и съ циферблатомъ, засиженнымъ мухами и тараканами, показывали безъ десяти минутъ десять.

— Да придетъ-ли твой Флегонтъ-то? Можетъ быть, такъ только сказалъ? — усмхнулся отецъ.

— Онъ-то придетъ-ли? — подмигнула Клавдія. — Да онъ каждый день бгалъ-бы сюда, если-бы я дозволила. А я его держу въ аккурат…

Прошло минуть пять. Самоваръ уже киплъ, выпуская изъ-подъ крышки струю пара. Клавдія, уперевъ руки въ бока и постукивая каблуками, самодовольно ходила по комнат и напвала себ подъ носъ припвъ ухарской псни:

   «Маша, что ты, что ты, что ты!
   Я солдатъ четвертой роты».

Со двора съ ведромъ изъ-подъ собачьей ды въ рук вбжала Соня и сообщила:

— Флегонтъ Иванычъ идутъ.

Дверь была уже распахнута и въ нее вошелъ Флегонтъ Ивановичъ. Онъ былъ въ франтовскихъ высокихъ сапогахъ и въ фуражк. Изъ одного кармана чернаго суконнаго пиджака выглядывало горлышко бутылки, изъ другого торчала банка съ вареньемъ. Въ рукахъ онъ держалъ свертки.

— Миръ вамъ… И я къ вамъ, — сказалъ онъ. — Здравствуйте. Клавдія Феклистовна. Извините, что вхожу въ фуражк. Руки заняты. Феклистъ Герасимычъ, здравствуй. Сонечк почтеніе. Вотъ извольте принять легонькую закусочку съ примочкой.

Феклистъ Герасимовъ сдлалъ два шага и протянулъ руку къ бутылк, торчавшей изъ кармана Флегонта Ивановича.

— Нтъ, нтъ, не давайте тятеньк, - проговорила Клавдія. — Я сама потомъ откупорю. Соня, возьми у нихъ изъ рукъ свертки-то.

— Колбаса, ситникъ, коробочка сардинокъ и жестяночка карамели для ребятишекъ, — передавалъ Флегонтъ Ивановичъ Сон свертки.

Клавдія сама вынула у него изъ кармановъ бутылку съ водкой и банку съ вареньемъ.

— Клубничнаго принесъ. Вашего любимаго, — сказалъ Клавдіи Флегонтъ Ивановичъ про варенье, снялъ фуражку и прибавилъ:- Ну, теперь здравствуйте по настоящему.

Онъ протянулъ всмъ руку.

— Что такъ поздно? — спросила Клавдія.