Деревянные глаза. Десять статей о дистанции

Эрнст Канторович утверждал, что манекен, выставленный рядом с трупом на похоронах английских и французских монархов, непосредственно выражал правовую теорию двух тел короля. С одной стороны – манекен, вечное тело короля, связанное с публичной институцией ( dignitas); с другой – труп, тленное тело короля как индивида[222]. Обоснование Канторовича убедительно, хотя следует напомнить, что по крайней мере во Франции обычай выставлять на похоронах эффигию покойника, называвшуюся словом representacion, касался отнюдь не только монархов[223]. Однако откуда же взялась традиция выставлять два тела? Согласно Ральфу Гизи, манекен использовался в качестве «субститута тела» по чисто практическим причинам: техника бальзамирования оставалась несовершенной и, дабы не выставлять напоказ полуразложившийся труп, следовало обходиться деревянным, кожаным или восковым манекеном[224]. Впрочем, это объяснение не убеждает. Можно было прибегнуть к погребальным носилкам, закрытым траурной тканью: более того, эта альтернатива, основанная на не-миметическом напоминании, была освящена традицией[225]. Наоборот, в 1327 году в Лондоне предпочли заплатить некоему мастеру, чтобы он изготовил «quandam ymaginem de ligno ad simulitudinem dicti dоmini Regis», образ из дерева, похожий на Эдуарда II, покойного короля. Почему? И отчего эта новация была век спустя подхвачена во Франции, а затем так долго просуществовала в обеих странах?[226]

Я говорил о «новации». Возможно, это неправильный термин. Восковые изображения, которые использовались при похоронах римских императоров во II–III веках нашей эры, сильно напоминали – как отметил Юлиус фон Шлоссер – восковые, деревянные и кожаные изображения французских и английских королей, выставлявшиеся в сходных ситуациях тысячелетие спустя. Должны ли мы видеть здесь наследование или самостоятельную находку? Шлоссер склонялся к первому предположению, хотя доказательства преемственности, по сути, весьма скудны[227]. Другие историки, в том числе Гизи, придерживались второго предположения. Он не отвергает сходства (к которому я вскоре вернусь) между похоронами французских и английских королей и погребением римских императоров. Впрочем, сопоставление ритуалов, относящихся к отдаленным друг от друга культурам, казалось ему задачей «легкой, но бесплодной» с исторической точки зрения[228]. Он добавлял: «Если рассматривать эти сходства в рамках культурной антропологии, они стимулируют мысль; однако историческая связь слаба»[229].

Гипотеза, которой я следую на этих страницах, прямо противоположна. Я постараюсь показать, что межкультурные сходства позволяют осмыслить специфические явления, с разговора о которых я начал. Этот путь труден. Он потребует некоторого количества перемещений во времени и пространстве. Манекены французских и английских королей послужат мне отправной точкой.