Деревня Левыкино и ее обитатели

Огорошенные такой простотой контроля, можно даже сказать «невниманием» к себе, и не успев преодолеть накопленных тревожных эмоций, мы как бы провалились во внезапно открывшиеся перед нами двери в следующий зал, наполненный нью-йоркской духотой жаркого июньского дня. По Фаренгейту там, кажется, было 90 градусов.

Среди в шеренгу выстроившихся встречающих мы, к великой своей радости, вдруг увидели человека, державшего транспарант с написанными на нем по-русски нашими фамилиями. Человек этот, молодой паренек с черной бородой, оказался Володей Клименко – нашим русским американцем. Мы обрадовались ему как своему родному. Мы не умерили, конечно, при этом своей тревожной бдительности, но к нам пришло ощущение, будто бы мы выплыли из глубоководного океана и наконец ощутили под ногами береговую твердь неизвестного нам острова.

Володя быстро нанял носильщика с тележкой, который подвез нас к стоянке такси, и уложил наши чемоданы в багажник. И мы без задержки покатили через Лонг Айленд в центр Нью-Йорка через длинный арочный клепаный мост над Гудзоном.

По дороге Володя сообщил нам, что он будет нашим переводчиком вместе со своей мамой, которая недавно организовала бюро по обслуживанию советских граждан, прибывающих в США с деловыми целями. Мы ехали по городу, который начинал давить нас не только духотой, но и своим необыкновенным, фантастическим инопланетным видом. В нескончаемом потоке автомобилей наше такси медленно двигалось по зеленой светофорной волне авеню. Наконец, на пятом авеню, кажется, почти на перекрестке с 57-й стрит, мы подъехали к небоскребу-ному отелю «Хилтон». Снова появился носильщик с тележкой, который, даже не спросив нас, положил на нее наши чемоданы и повез их куда-то через стеклянные двери в огромный вестибюль. Мы дернулись за нашими чемоданами. Но Володя повел нас в другую сторону. В рисепшен нам быстро выдали визитные карточки и ключи от наших номеров.

Володя сам заполнил за нас какие-то карточки. Паспортов наших при этом не потребовали. И мы во все последующие дни пребывания в США при переездах из города в город, при поселениях в отели больше не вынимали их из кармана. Все сведения о нас с наших иммиграционных карточек, заполненных в самолете, были введены в компьютер. Американские власти знали о нас все необходимое, весь наш маршрут следования и не тревожили нас ненужными проверками.

Наши номера оказались на 39-м этаже. Ключи от них оказались необычными. Это были пластмассовые пластинки с электронно-магнитной пленкой, на которой был записан номер наших комнат. Рассматривая эту диковинку, мы двинулись к лифтовому холлу и тут вспомнили про наши чемоданы. А они спокойно ожидали нас у дверей наших номеров. Быстро взлетев в лифтах на высоту нашего тридцать девятого этажа, мы долго никак не могли сообразить, как нам открыть этой пластинкой замок двери. Помог Володя. Наконец, водворившись в номера, мы оказались в неожиданном одиночестве со всеми накопленными тревогами. Они усилились оттого, что двери наши помимо электронных замков были снабжены глазками и мощными запорами-задвижками и цепочками изнутри. Нам строго посоветовали незнакомым людям не открывать. Вот тут-то мы и позлорадствовали над Америкой. Чудаки! Мы тогда в своей стране еще не знали слова «рэкет». У нас тогда шел еще второй год перестройки, мы только начинали свой путь в сторону демократии. Я сразу сделал все, что мне рекомендовали: накинул цепочку и закрыл дверь на задвижку. В номере работал кондиционер. Я наконец стал приходить в себя от уличной духоты. Подошел к окну и стал рассматривать необыкновенную картину необыкновенного города. Передо мной свечками стояли небоскребы, старые и современные, а между ними где-то внизу затеряно и зажато виднелись обыкновенные, невысокие – в девять-десять этажей, здания. А кое-где просматривались совсем игрушечные особнячки, вокруг которых росли деревья. Под моим окном глубоко внизу была Пятая авеню, по которой, как муравьи, нескончаемо и небыстро двигались автомобили – одни туда, а другие сюда. Прямо напротив я увидел строящийся небоскреб. Он уже был выше моего тридцать девятого этажа. А чуть левее шла разборка старого, невысокого небоскреба. Расчищалась площадка для нового строительства. Из-за окна не было слышно никаких звуков стройки. Только вспыхивали молнии электросварки и вниз слетали водопады искр. Нам предстояло прожить в Америке целых десять дней. Было и любопытно, и тревожно. И тут раздался стук в дверь.

Я посмотрел в глазок и увидел лицо нашего американского Володи Клименко. Он предложил нам собраться всем вместе, чтобы обсудить нашу программу знакомства с американскими музеями и, конечно, с самой Америкой. Совместное заседание состоялось в номере главы нашей делегации – заместителя министра культуры России Александра Ивановича Шкурко. Володя познакомил нас со своим шефом и мамой Галиной Семеновной. Ее русскую фамилию я не запомнил, а по-американски она была госпожой Пендил. Меня удивило, почему сын ее – Клименко, а она – под другой, неблагозвучной фамилией?