Деревня Левыкино и ее обитатели

Теперь уже младший брат Васятка отправился в Москву искать своей доли, тоже по вербовке, в качестве сезонного рабочего. Бедолага жил в Москве голодной и холодной жизнью. По выходным он приезжал к нам. Мама кормила его на целую неделю. А на работе удачи не было. Я как сейчас помню его, невысокого роста паренька, в одежде с чужого плеча и в модных тогда для сезонных рабочих брезентовых ботинках на деревянном ходу. Родители мои уговорили Васятку вернуться в деревню, к матери. Жизнь там понемножку стала налаживаться. Так он и поступил. А вскоре, в 1937 году, его призвали на действительную службу в Красную Армию. Так случилось, что службу он проходил недалеко от Москвы, и она пошла ему на пользу. В 1939 году он демобилизовался, бравым, подтянутым и политически подкованным красноармейцем. Маме он тогда очень понравился тем, что, как она оценивала, он стал «гораздо интеллигентнее». В деревню Василий, конечно, теперь не поехал. Он устроился в военизированную охрану на заводе, в подмосковном Реутове. Вскоре нашел себе там невесту с реутовской текстильной фабрики, женился и зажил с нею семейной жизнью в фабричном общежитии. Бывал он с молодой женой и у нас. У них скоро родилась дочь. Но в это время началась война, и Василий по первой очереди, по объявлении всеобщей мобилизации ушел на фронт. Где он воевал, никому не известно. Писем от него никто не получал, и с войны он не вернулся. Жена его несколько раз приезжала во время войны к моим родителям, но потом и она исчезла из общения и не давала о себе знать.

В конце лета 1941 года война подкатила и к деревне Чапкино. Из района было дано распоряжение отогнать на север колхозный скот. Овец было поручено гнать Михаилу Борисовичу Шаткову. Так началась его военная одиссея. Я расскажу про нее со слов самого героя. Он им стал.

Путь – не очень далекий – от Чапкино до Серпухова, всего каких-нибудь 250 километров, Михаил Борисович Шатков со своими овечками шел целый месяц. Я не знаю, чем он там питался сам, что он пил по дороге. Он об этом ничего не говорил. Но овец, всех до единой, «до единой овецки», сохранил и где-то около Серпухова сдал какому-то «уполномоченному» и получил расписку. Был конец августа – начало сентября 1941 года. В Чапкино уже были немцы. Там остались старая мать – тетка Дуня и некрасивая его жена Пелагея. А Мишке назад к ним пути уже не было. Здесь, в Серпухове, он добровольно стал солдатом Красной Армии. Вспоминая внешний облик своего двоюродного брата в ту еще не старую пору его жизни – в 1941 году ему было чуть меньше тридцати лет – я все-таки не могу представить себе его в образе солдата – маленького, неловкого, косноязычного человека. И тем не менее он был зачислен в боевое подразделение воинской части, которой было приказано занять оборону на правом берегу Оки. Какая это была часть, Михаил сказать не мог, так как в военной терминологии он не разбирался. Но он знал точно, что был назначен вторым номером в расчет ротного сорокасемимиллиметрового миномета. Он с гордостью говорил, что если бы командир расчета был убит, то он заменил бы его в этой должности. Но выстрелить из миномета ему не пришлось, так как сам он до этого был тяжело ранен. Когда он обо всем этом рассказывал уже после войны, я спросил у него: «Миш, ну а ты сам-то стрелял на войне?» На что он спокойно и уверенно ответил: «Нет, пока что».

Но так или иначе, боевая служба под Серпуховом на правом берегу Оки началась. Правда, в рассказе Михаила все выглядело очень даже негероически. Видимо, к этому времени немцы были уже где-то близко от занимаемой его ротой обороны. Но сам он их еще в живом виде не видел. Однажды старшина роты послал его накосить сена для ротных лошадей. Прямо перед окопами было поле нескошенной вики. Михаил взял косу, вышел на поле и стал косить. Это он умел делать. Это была его работа. Вдруг началась стрельба. Потом она прекратилась. Михаил продолжал косить. Опять началась стрельба из пулемета. Теперь он понял, что стреляют в него. Он лег, но не испугался и стал косить лежа. Но когда он поднялся, чтобы собрать накошенную вику, рядом разорвалась мина. Товарищи вытащили Михаила из-под обстрела. Осколком мины ему раздробило правое предплечье. Тяжелораненый он был отправлен в госпиталь. Но война для него еще не кончилась.

Награду за свой подвиг, Орден Славы третьей степени, Михаил Борисович Шатков получил спустя двадцать пять лет после окончания войны.

Ему его вручил мценский военком. Награда нашла героя. А тогда, в сорок первом Мишка попал в госпиталь, а после госпиталя с ограничением годности к строевой службе он был направлен в ремонтно-восстановительный батальон, в котором отслужил до конца войны. Демобилизован солдат был в конце 1945 года, почему-то из Свердловска. Проездом домой заехал к моим родителям в Перловку. По дороге в Москву его обворовали на какой-то станции, когда он получал продукты на пункте питания. К родителям моим Михаил прибыл на полном исходе сил, голодным и холодным.