Деревня Левыкино и ее обитатели

Мне вспоминается один случай. В один из базарных дней мы возвращались с Мамой и Отцом из города. Ехали на телеге, которой правил Алексей. Было это, может быть, в 1934-м, а может быть, в 1935 году. В пути нас застиг неожиданный сильный дождь с грозой. Правда, он быстро прошел. Но когда уже подъезжали к деревне, на последнем спуске с Берзевой горы увидели столб дыма на краю деревни Кренино. Горел дом братьев Зениных, Федора и Андрея Афанасьевичей. Не раздумывая долго, Алексей погнал лошадь к месту пожара. К этому времени туда уже подвезли ручную пожарную помпу, бочки с водой. Но никто не мог наладить нехитрую эту технику и вообще организовать людей. Все кричали, метались. Братья-погорельцы и их жены были словно парализованы бедой. А соседи больше всего были озабочены судьбой своих дворов и не спешили на помощь. Мы подъехали к дому, когда пожар уже загудел во всю силу над первой половиной дома. А Алексей сразу превратился в главного руководителя. Он громко стал приказывать. Быстро наладил работу помпы. В огонь ударила тугая струя воды. Кто-то по его команде помчался на телеге с пустыми бочками к пруду. Соседи с ведрами, приготовившиеся защищать от огня свои дворы, подчинились властному приказу Алексея, дружно кинулись на огонь. А сам Алексей с пожарной кишкой и бьющей из нее тугой струей воды был впереди, прямо перед горящей половиной дома. Все подчинялись его команде. Правая половина дома все-таки сгорела полностью. А левую отстояли. Не перекинулся огонь и на соседние дворы. А Алексея я так и запомнил с того дня решительным человеком в толпе неорганизованных своих соседей.

Когда в деревне началась коллективизация, он был уже взрослым молодым человеком и ее идею принял сознательно. Его выбирали и в бригадиры, и в члены правления колхоза. Он был готов к роли лидера в условиях начинающейся новой деревенской жизни. Я уверен в том, что он принял эту жизнь с честными намерениями и поверил в ее идею.

Однако будущее в этой жизни не посулило ему счастья. Женился он на красивой девушке Дусе, тоже из деревни Лопашино. Мать ее была известна там и у нас в деревне под странной кличкой Лепилиха. Но не сложилась семейная жизнь у Алексея с Лепилихинской Дуськой. Видимо, черезчур она была красива и неверна. Увел ее от Алексея Илюшка. Не знаю его фамилии. Да и самого его я не встречал никогда в лицо. Но до сих пор ношу в себе на него обиду за своего двоюродного брата Алексея.

Правда, до разлуки успели Алексей со своей Дуськой родить сына и назвали его Дмитрием. Но и сына унесла с собой неверная жена. Со своим Илюшкой она уехала аж на Дальний Восток и вернулась оттуда только после войны. Сын вырос. Служил в десантных войсках. А внук Алексея воевал в Афганистане. Сейчас Алексеево потомство живет во Мценске.

В 1981 году Дмитрий приезжал на похороны своего дяди Василия Борисовича. Тогда я увидел его впервые. Очень похожий он вырос на своего отца и внешностью и манерами. Однако его самого он и не помнил, и не знал. Вот так не оставила Алексею его Дуська права быть отцом своего сына. Однако фамилию он носит нашу, и отчество у него отцовское – Алексеевич. Живет он во Мценске, в семи верстах от бывшей отцовской деревни. Но в ней он никогда не был, и память не тянет его туда, на родной корень своих предков.

Живет обычной для современных мценских обывателей жизнью. Говорят, что здорово выпивает. А вот сын его афганец в этом смысле, к счастью, на него не похож. Он женат. Работает. Имеет квартиру. У него уже двое детей. Словом, род Алексея получил прочное продолжение уже в правнуках, но памятью это поколение с прадедом оказалось, увы, не связанно. Вся его последующая жизнь после развода с Дуськой оказалась к внукам как бы не имеющей никакого отношения.

Все было негладко в жизни Алексея. Из колхоза он на некоторое время ушел. Стал работать во Мценске, в Заготзерне, на элеваторе. Угодил в какую-то историю, и на пять лет был осужден. На далеком Дальнем Востоке строил порт Ванино. Работал там, видимо, честно и изо всех сил, потому и был отпущен досрочно, по чистой со снятием судимости. Я помню, как он проездом из мест заключения заезжал в Москву и несколько дней прожил у нас. Я помню, как он живо и с гордостью рассказывал о своей работе на стройке, о Дальнем Востоке, о Тихом океане. Совсем не воспринял я его тогда бывшим арестантом. Наборот, он казался мне человеком, совершившим подвиг. Был Алексей тогда молодым, энергичным и уверенным в себе человеком. Я и до сих пор знаю и верю, что проступок на Мценском элеваторе не сделал его преступником, хотя за это ему пришлось в заквагоне съездить на Дальний Восток. Не был он преступником, хоть и отмотал за проступок честным трудом в Ванинском порту три года.

После отбытия наказания Алексей вернулся в деревню, в свой колхоз «Красный путь». Снова был бригадиром. Снова пахал, сеял, молотил и не собирался уходить из отцовского дома. Жил с матерью и младшей сестрой. Но, видимо, не получал он желаемой материальной и моральной отдачи от своего труда.