Деревня Левыкино и ее обитатели

В солдатах Василий не был, в боях не участвовал, но войну прошел почти от звонка до звонка. Знаками и званиями отмечен не был, льготами как участник войны не пользовался. И даже участником войны не считался. Дома в сорок пятом его ждала Паня. Она таки вернулась из деревни. Какое-то время он еще работал на Московско-Курской товарной станции сторожем.

Умер он до того, как наступила перестройка. Незадолго до кончины дом на Верхне-Радищевской был снесен, а Василий со своей супругой получил маленькую двухкомнатную квартиру, тоже недалеко от Таганки. Пожить в ней с цивилизованными условиями, с ванной, туалетом, в тепле и с горячей водой, ему долго не пришлось.

Я и мои братья были на похоронах. Выла там и бывшая военная медсестра из санитарного поезда, его племянница Валентина, которая и рассказала на поминках об этой военной истории невоенного и не заслужившего никаких наград честного, скромного, неудачливого в жизни человека.

* * *

Много бумаги мне придется исписать, чтобы вспомнить и рассказать все, что я знаю о своей деревне, о своей родине, о своих соседях, своих сверстниках, братьях и сестрах – родных, двоюродных, троюродных. Невелика была деревня. Всего каких-нибудь 15 домов. А как станешь вспоминать, то и не пером описать! А сколько впереди еще историй и персонажей, которые, как мне кажется, только я один и помню, и знаю, и могу о них рассказать. А надо ли? Кому они будут интересны? Не знаю. Да ведь и рассказать-то все надо умеючи. А уменья-то и нет. Читаю по писанному, слов вижу много, а все не о том и не так. И тем не менее руку останавливать не хочется.

Чем больше я вспоминаю, тем удивительнее и интереснее представляется мне мое собственное прошлое и судьбы людей, которые встают передо мной в моей памяти. Все-таки, может быть, кому-нибудь доведется все это прочитать. Я надеюсь, что это сделают мои сыновья, которые ведь тоже носят фамилию от названия Нашей Деревни. Может быть, их что-то взволнует. А может быть, даже и приведет в те ее забытые окрестности. И тогда они воспользуются моими воспоминаниями как путеводителем и отыщут тропинки, дорожки и дороги в далекое прошлое. Может быть, они задумаются над тем, для чего здесь жили люди. Почему они упорно, до последнего вздоха оберегали и охраняли обжитые далекими предками эти неудобные окрестности и в труде, и в беде, и порой в голоде и холоде и только в редких радостях тянули свою историческую долю-лямку тогда, когда другие уходили искать своего места и счастья на дальней стороне. Я знаю и помню людей, которые не вынесли из своей деревенской жизни ничего, кроме безрадостных сиротских воспоминаний и горьких упреков той прошлой жизни на горькой родной стороне. Я знаю и помню людей в нашей деревне, которые в предвоенные колхозные годы не скрывали своего несогласия с установившимися порядками и правилами советского колхозного общежития и жили в откровенном ожидании озлобленного реванша. Некоторые не скрывали своего ожидания войны. Но когда она началась, все наши мужики, способные держать оружие, ушли на фронт защищать Советскую власть. Погибшие упокоились на Ржевских пятачках, на Мамаевых и Малаховых курганах, в Мясном Бору и берегах Днепра, а некоторые в далеких чужих землях. Живые же вернулись с наградами на свои родные усадьбы и попытались с землянок возродить и продолжить на них жизнь. Обо всем этом следует рассказать современным людям.

Сами они понять то, что произошло пятьдесят лет назад, в свете произошедшего на их глазах исторического поворота, пожалуй, уже не смогут. Я надеюсь, что жизнь и поступки моих братьев и односельчан, если о них рассказать правду, помогут им найти правильные ответы и понимание.

* * *

Еще двое сыновей было у моего дяди Бориса Ивановича. Очередь подошла в моем рассказе к Алексею Борисовичу Левы-кину. Он в большей степени, чем старший и младший братья, унаследовал от Отца привязанность к земле и к крестьянской жизни. И если он в конце концов тоже ушел из деревни устраивать свою жизнь в Москве, то это произошло по причинам, не только от него самого зависящим.

Алексей Борисович родился в 1905 году, а погиб в бою под Ржевом 31 августа 1942 года, на тридцать седьмом году жизни. Большого образования, точнее среднего образования, он не получил. Трудовую жизнь свою он начал в детстве, в хозяйстве своего отца. Ничего необычного в этом не было. Он был физически крепок, имел хозяйскую жилку и знал все приемы и технологии крестьянского труда. Умел пахать, сеять, убирать, ставить стога и одонки, молотить, крыть крышу, управляться со скотиною, с упряжью. А самое главное, был предан деревенскому образу жизни и не собирался менять его на городской. В деревенском коллективе он с юных лет становился лидером, инициатором в решении сложных общественных проблем и простых соседских коллизий.