Деррида

Сегодня философские исследования пока еще занимают во Франции скромное место, ограничиваясь определенными пространствами, зачастую изолированными друг от друга, в таких институциях, как университет и Национальный центр научных исследований…

В тот момент, когда правительство готовится расширить изучение философии в средней школе, важно, чтобы прикладные исследования, проводимые в этой дисциплине, были обеспечены средствами и инструментами, наилучшим образом подходящими для их цели…

В этой перспективе мне показалось целесообразным изучить условия создания Международного коллежа философии, исследовательского центра и центра по подготовке к междисциплинарным исследованиям, который мог бы благоприятствовать новаторским идеям, был открыт для необычных исследований и педагогических экспериментов, мог завязывать органические связи с аналогичными инициативами за рубежом[895].

Начиная с 25 мая это письмо получает широкое распространение во Франции и во многих странах, а сам проект находит отклик в прессе. Разномастные предложения стекаются почти со всего мира. В некоторые дни их приходит по нескольку десятков, многие адресованы лично Деррида. Как он объясняет Полю де Ману, он живет теперь «в гиперактивности, безумной и почти полностью чуждой [его] интересам и вкусам, на фоне тревоги, вызываемой тщеславием, рисками, препятствиями», связанными со всем, что касается Международного коллежа философии. Тем более что проект разворачивается «в среде, переполненной кознями и жадностью, ненавистью и враждой», которые де Ман и сам может себе представить. Что касается его собственного положения, Деррида, как обычно, видит его в довольно мрачном свете:

Странным и в сущности довольно подозрительным образом новая власть отдает мне немалую дань «символического» уважения, подает мне тысячи знаков, но не связывает себя никакими обязательствами (например, на предмет чуть более приличного места, которого что-то не видать). Меня объявляют лучшим, но довольствуются этими объявлениями, и – немного зная себя в этих ситуациях – я не исключаю, что все закончится очень плохо[896].

Это не мешает Деррида поехать вместе с Жаком Лангом в Мехико в конце июля на Всемирную конференцию министров культуры. В речи, которая должна ознаменовать новую эпоху, Ланг изобличает американский культурный империализм. Несколько дней спустя Деррида благодарит его за то, что стало для него «весьма богатым опытом, счастливой возможностью и честью». Он радуется «дружескому согласию этих нескольких дней», выражая надежду на то, что Международный коллеж философии сможет воспользоваться его советами и поддержкой[897].

Не по годам развитый Пьер в 19 лет с первого раза поступает в Высшую нормальную школу. У Деррида его поступление пробуждает множество воспоминаний. «Прошло ровно 30 лет с тех пор, как я вошел в это здание, в 22 года, после двух провалов и стольких страданий… странный опыт, странная ситуация, не так ли?» – пишет он Полю де Ману[898]. Поколебавшись между филологией и философией, Пьер в итоге выбирает философию, преподавание которой показалось ему более свободным и интересным, хотя литература остается его главной страстью. Но не так-то просто стать философом, когда твоя фамилия Деррида. «Когда я объявил о своем выборе, один из моих преподавателей сказал мне, что это самоубийство», – вспоминает Пьер[899].