Деррида

10 октября 1984 года, через год после моего избрания, я сложу с себя все обязанности руководителя. Я твердо решил сделать это при любых обстоятельствах, какой бы стадии рассматриваемого процесса мы ни достигли к этому моменту… Эти решения стали для меня неизбежными по деонтологическим причинам, которых уже достаточно, а также по личным – из-за перегрузки, чрезмерной разбросанности, усталости, желания сберечь кое-какие силы для работы другого типа после, в общем и целом, трех лет на службе коллежу[934].

На протяжении всего этого года, несмотря на успех многих его начинаний, Международный коллеж философии остается для Деррида причиной для беспокойства. Административные обязанности представляются ему еще более тяжелыми потому, что сложности с Жаном-Пьером Файем так и не получили разрешения вопреки многочисленным попыткам сблизиться. Но главное то, что сам дух CIPh не соответствует его ожиданиям. Рене Мажор рассказывает об этом так: «Вначале Деррида был сердцем и душой коллежа, но он недолго ею оставался. Вместе с Лиотаром и некоторыми другими известными руководителями он посещал многие занятия. Но довольно быстро, и даже быстрее, чем в случае других институтов, в CIPh появились те самые изъяны, которые были для нас невыносимы в других местах, – можно сказать, что он пал под их натиском. Мы мечтали о международной системе, более свободной и открытой, нежели та, что утвердилась в самом скором времени»[935].

Когда коллеж будет праздновать 20-летие, Деррида не побоится спросить напрямик, удалось ли тому что-то, кроме того, что он «выжил». CIPh, который сохранился и развился, – тот ли он, о котором они мечтали? «Всегда нужно пытаться понять, какой ценой было оплачено сохранение и каковы пределы приемлемых уступок, поблажек или компромиссов»[936]. Но даже если не брать теоретические аргументы, не стоит забывать о том, что темперамент Деррида не был чужд этому быстрому отстранению, которое будет воспроизводиться и в других проектах.

Я очень любил коллеж, поскольку был одним из тех, кто мечтал о нем и его основал. Но очень скоро я уже не мог оставаться там. В-первых, руководить слишком тяжело. В целом же я слишком далек от любых сообществ, чтобы поддерживать клан. То есть я быстро отошел в сторонку, сохранив симпатию, солидарность, дружбу с коллежем и многими его членами. Но как пространство он мне не подходил[937].

Эта врожденная отстраненность Деррида не помешает ему выступать в поддержку Международного коллежа философии всякий раз, когда у него будут сложности или когда само его существование будет под угрозой.

Для Жака Деррида, как и для многих других, США служат исходной точкой для выхода на международный уровень. Переводов его книг, сначала ограничивающихся основными европейскими языками, становится все больше, они выходят в самых разных странах. С этого момента у него все больше поездок. Уже в этом, 1984 году он не только два раза посещает Йель, но и читает лекции, проводит семинары и участвует в конференциях в Нью-Йорке, Беркли, Болонье, Урбино, Риме, Сиэтле и Лиссабоне[938]. Выступая по самым разным темам, он превращает ситуацию, в которой оказывается, в отправной пункт для своей речи. «Здесь и теперь» становится его перводвигателем. В этом смысле в высшей степени показательно начало его лекции «Психея, изобретение другого», прочитанной в Корнелльском университете, а затем в Гарварде: