Деррида

Через несколько месяцев после их второй встречи Деррида пишет Сержу Малосена о том, что он желает опубликовать Artaud le Мота вместе с репродукциями, «в основном в небольшом формате и в цвете»[1285], и правообладатель дает разрешение. В 2002 году, открыв макет книги, Серж Малосена, по его собственным словам, очень неприятно удивился примечанию, добавленному в окончательной версии, в котором Деррида специально благодарит Поль Тевенен. Малосена пишет ему, что вопреки слухам он никогда не возражал против публикации работ Арто, но стремился лишь противодействовать «ущербному изданию» неопубликованных записных книжек, которые, по его словам, были «исковерканы» Поль Тевенен. «Поскольку она в течение полувека держала рукописи у себя, она могла делать что угодно, без какого бы то ни было контроля, располагая абсолютной властью над работами, которые никогда не были доверены ей Арто». Серж Малосена, приветствуя то, что новое поколение исследователей смогло наконец заняться спокойной работой, «не подвергаясь давлению и не подпадая под абсолютную власть тех, кто присвоил себе Арто», заканчивает свое письмо более прямой критикой роли, которая была сыграна Деррида: «Моя грубая откровенность никоим образом не умаляет то уважение, которое я испытываю к вам. Я просто отмечу, что вы ставите себя в положение первосвященника памяти, безусловно освящающего того человека, который всю свою жизнь вел себя как автократ»[1286].

Это расхождение оказалось настолько глубоким и неразрешимым, что Деррида ничего не остается, как принять его к сведению. Сожалея о том, что добавленное им примечание могло ранить племянника Антонена Арто, он соглашается переделать его в верстке.

Что касается Поль Тевенен, не желая, да и не имея возможности углубляться здесь в обсуждение по существу (сделать это в письме было бы слишком сложно), я, однако, не могу отрицать то, чем я, как и многие другие, обязан ее работе, чем ей обязано мое прочтение Арто, чем я обязан той искренней дружбе, которая связывала ее со мной четверть века, особенно на протяжении (длинной) истории моих небольших работ об Арто. Вам об этом хорошо известно. Поэтому именно требованиям уважения и верности я счел себя обязанным подчиняться каждый раз, когда указывал имя Поль Тевенен в окончательной редакции своего текста. Я надеюсь, что, несмотря на немалые разногласия, вы поймете, чем был продиктован этот мой жест[1287].

Сложности в отношениях с Поль Тевенен, которые возникли у самого Деррида в период Glas, и те выпады в его адрес, которые пересказывал ему Жене, могли бы заставить его защищать ее не столь безусловно. Но, как и в случае Поля де Мана, Поль Тевенен стала неприкасаемой, когда ее не стало и когда она больше не могла защищать саму себя[1288].

Жак Деррида, столь настороженный в сфере медиа, порой попадает в другие ловушки. Крупный американский джазмен Орнетт Коулман, увлекающийся философией, давно мечтает встретиться с отцом деконструкции. Во время визита в Париж в конце июня 1997 года журнал Les Inrockuptibles организует и записывает их встречу. Беседа проходит в настолько искренних тонах, что Орнетт Коулман приглашает Деррида выступить на концерте, который он должен дать через несколько дней на джазовом фестивале в Вилетте. Деррида, соблазненный и тронутый этим предложением, тут же соглашается. За многие годы он приобрел вкус к сцене. Несмотря на предостережения Маргерит, он не понимает, насколько контекст будет отличаться от того, к которому он привык.

И вот вечером 1 июля Деррида, которого никто даже не представил, внезапно появляется на сцене перед переполненным залом, и начинает зачитывать под джаз текст, который только что написал: