Деррида

Меня сближает с моим старым учителем из «Комедии» симпатия, которой я не могу сопротивляться… Закрываются книги. Закрываются глаза. Их мы и слышим… В этом весь дух этой эпохи. Траур поколения. Словно божественная комедия, герои которой обречены быть не тенями, но голосами в череде кругов, Вергилием которых оказался Деррида[1421].

Поль Рикер был взволнован до слез, когда узнал о болезни Деррида. После смерти Левинаса связи Деррида и Рикера очень укрепились. В декабре 2002 года они участвовали в диалоге в Доме Латинской Америки, посвященном теме «Другой, как о нем говорить?». Этот вопрос – один из самых важных в их работах, но также он важен для давней истории их отношений. «У меня есть талант. Но у Деррида есть гений», – порой говорит Рикер своим близким. В письме своему бывшему ассистенту он признается, что «по-прежнему сожалеет о неудачной критике», с которой он выступил против него в «Живой метафоре», а потом добавляет: «Вы ловко подхватили ее и блестяще с ней справились»[1422]. Узнав о серьезности его состояния, Рикер пишет Деррида о том, насколько ценны для него его идеи и жизнь: «Я не спешил сказать о восхищении вашими трудами и, если позволите, о дружбе, которая, как я всегда верил, могла найти отклик и в вас. Обнимаю»[1423].

В декабре 2003 года Деррида также посвящает Рикеру один из своих последних текстов:

Не признаваясь даже, честно говоря, в чувстве некомпетентности, я считаю, что у меня всегда будет недостаточно сил, чтобы подступиться – в исследовании или философском обсуждении – к безмерному творчеству Поля Рикера… Перечитывая то, что я только что спонтанно написал («сложно, даже невозможно»), я улыбаюсь. Постфактум я замечаю, что два этих слова два последних года находились в центре наших с Полем Рикером споров о зле и прощении[1424].

Деррида задается вопросом о «странной логике этого разговора без согласия и без противостояния», в котором «встреча намечается, но также и срывается».

Мы «пересекались», сказал он мне совсем недавно, когда мы еще раз пытались вместе продумать, что произошло и что не произошло между нами на протяжении целой жизни… Поверх или через непреодолимую пропасть, которую мы не смогли назвать, мы все же можем говорить друг с другом и друг друга слышать.

Чтобы рассказать о «постоянно растущей симпатии», Деррида возвращается к некоторым моментам в их отношениях. Рикер во время их давнего спора по поводу метафоры написал: «Ход мэтра в данном случае – войти в метафизику не через врата рождения, а, если я осмелюсь так сказать, врата смерти». Деррида возвращается к этой формулировке через 28 лет и искренне отвечает ему:

Хотя я сомневаюсь в том, что это верно в отношении моего текста о метафоре, здесь и сейчас это уже неважно, я считаю, что Рикер понял вещи правильно и глубоко, не ограничившись спором. Понял нечто во мне и в моих философских жестах. Я всегда отдавался утверждению и непреодолимому переутверждению жизни, проходя, увы, «через врата смерти», не в силах отвести от нее взгляда, в каждое из мгновений[1425].

В начале 2004 года Деррида снова плохо. Мишель Лисе вспоминает: «Из-за интоксикации, ставшей следствием оральной химиотерапии, он терял чувствительность пальцев на руках и ногах, ему приходилось подолгу их массировать. Болезнь мешала ему писать новые тексты. Он по-прежнему рано поднимался, но большую часть дня после обеда отдыхал. Телефон ему передавали лишь изредка»[1426].