Деррида

Он все же не бросает свои дела. Один из наиболее важных для него проектов – это публикация отдельного номера престижных «Тетрадей Эрн», который будет посвящен ему и которым занимаются Мари-Луиз Малле и Жинетт Мишо. Он обсуждает с ними отбор участников, стремясь никого не забыть. Он тщательно отбирает документы и обширную иконографию: многочисленные фотографии, рисунки и картины Камиллы и Валерио Адами, Саймона Хантаи и Жерара Титус-Кармеля, а также партитуру композитора Михаэля Левинаса. Главное – Деррида собирает девять ранее не издававшихся на французском текстов, которые образуют своего рода книгу внутри другой книги[1427].

С начала года Авитал Ронелл устраивается на шесть месяцев в Рис-Оранжис, чтобы Жак не оставался один, когда Маргерит должна выбираться в Париж, где она работает психоаналитиком. Она обсуждает с ним проект конференции, которая могла бы пройти в Нью-Йорке в октябре 2004 года, чтобы отметить выход «Тетрадей Эрн». «Чувствовался особый груз, немного пугающая торжественность, поскольку оба мы понимали, что эта поездка могла стать последней поездкой в США». Но большую часть времени Авитал пытается развлечь Жака, рассмешить его – у нее к этому особый талант. «Жак охотно называл меня Ави, в чем можно было услышать еще и à vie („на всю жизнь“). Мы немного занимались вместе йогой. Иногда я делала ему массаж. Но когда я заговаривала о медитации, он говорил мне, что ему известны только медитации Декарта и Гуссерля»[1428].

Теперь, когда он почти не в состоянии писать, устная речь, уже и так преобладающая, становится в его жизни еще важнее. Когда Жан Бирнбаум, который до ухода в Le Monde провел с ним много интервью для France-Culture, предлагает ему встретиться в Музее искусства и истории иудаизма, чтобы поговорить о его последних книгах. Деррида тут же соглашается. Но 12 февраля, когда он появляется перед переполненной аудиторией, его усталость настолько заметна, что он должен признаться в своей болезни. Не скрывает он ее и несколько недель спустя в интервью с уклоном в политику, которое он дает журналу Inrockuptibles: 31 марта еженедельник посвящает ему и страниц и обложку, искренне поддерживая «позиции крупнейшего интеллектуала»[1429]. Через несколько недель по просьбе Эдви Пленеля, в то время главного редактора Le Monde, Жан Бирнбаум приезжает в Рис-Оранжис, чтобы провести большое интервью: оно должно занять целый разворот, что для этого издания случай совершенно исключительный. Дело это важное, и Деррида просит немного времени, чтобы тщательно вычитать текст.

Хотя с Le Monde его отношения были не лишены двусмысленности, он большой поклонник дочернего издания Monde diplomatique, которое проводит совершенно независимую редакционную политику. 8 мая 2004 года по случаю 50-летия ежемесячника Деррида соглашается выступить на сцене парижского Дворца спорта, чтобы отдать дань уважения тому, что он считает «самой заметной историей и амбицией в мире журналистики за последние полвека, то есть за всю [его] взрослую и гражданскую жизнь». Он пользуется этим случаем, чтобы кратко разъяснить свои политические взгляды, сложившиеся у него после и сентября и войны в Ираке.