Дервиши на мотоциклах. Каспийские кочевники

Я проник в древний город с юга и двинулся по улице-кладбищу, как его называют местные, через некрополь Шахи-Зинда. Мой путь лежал к мечети Хазрет-Хызр, с которой связана древняя легенда. Мне еще Саид пересказал ее в Москве, потом я слышал ее в Бухаре, она вообще гуляет по всему Востоку.

Святой Хызр – покровитель путешественников и искателей истины. Он был то ли странником, то ли воином Александра Македонского и искупался в роднике бессмертия где-то в горах Памира. Он набрал кувшин этой воды и хотел омыть ей Двурогого, но кувшин разбился. С тех пор Хызр гуляет по свету, нигде не останавливается. Узнать его легко, на большом пальце правой руки у него не хватает фаланги. Он является пророкам, поэтам и странникам в самые трудные минуты их жизни, но только тогда, когда те вспоминают о нем.

…Странный святой, так похожий на Каина…

Мечеть в его честь у южной оконечности Афросиаба была построена сразу после арабского завоевания на месте старого зороастрийского храма. Здесь был знаменитый колодец, и отсюда же начинался свинцовый водопровод, питавший водой древний Самарканд. И мечеть, и водопровод Чингиз-хан сравнял с землей. Колодец засыпал. Нынешний Хазрет-Хызр построен в XIX веке. Тут похоронили и первого узбекского президента Ислама Каримова. Вот удивительно: человек всю жизнь боролся с религиозным экстремизмом, а упокоился под сенью родных сказок и преданий. Какой бы мы ни обладали властью, как бы ни привыкли диктовать миру свою волю, есть нечто, что сильнее власти и воли. Тимур лежит в центре Самарканда и хранит мир от великих войн, Каримов завещал похоронить себя на склонах Афросиаба в ожидании живой воды, влаги бессмертия…

… За Хазрет-Хызром простирается огромное мусульманское кладбище, которое я объехал по Ташкентской улице. Остальной Афросиаб гол. Сухая земля, клочковатая трава, колеи расходящихся случайных дорог. Теперь это археологический заповедник. Так что жизни здесь больше не будет. Никогда.

Единственное здание на территории Афросиаба, отведенное для живых, – музей. Я туда не пошел. Мне рассказывали, что там хранятся уникальные согдийские рисунки зороастрийской эпохи. Так как мусульмане запретили рисовать живое, это единственная возможность увидеть, как выглядели жители древней Азии во времена Кира и Александра. Но картинки можно посмотреть и в альбоме, а у меня уже голова кружилась от этой иссушенной пустоты.

…Прямо из Афросиаба выезжать на трассу очень не хотелось. Надо было еще глотнуть городского воздуха, посидеть у фонтанов, поговорить с людьми. Я даже специально промчал по советским районам, свернул в таджикские – как их здесь еще называют, персидские – махалля, проехал по переулкам, несильно изменившимся с начала XX века, обогнал несколько запряженных в повозки осликов, потом вернулся в центр и вынырнул около площади Регистан. Посидел немного у памятника Тимуру, посмотрел на фонтан, прошелся по бульвару и углубился в «русский город». Интересно, как воспринималась эта губернская архитектура, напоминающая то ли Владимир, то ли Воронеж, и отнесенная так далеко на Восток, пока у нас была единая страна? Ощущалась ли непрерывность территории, или все-таки было ясно, что ты совсем в другом мире, а эти привычные дома, иногда даже с элементами классицизма или модерна, всего лишь декорация?

…Когда-то железная дорога была становым хребтом русской Азии, самым верным знаком проникновения цивилизации на эти дремотные просторы. Теперь, во времена независимого Узбекистана, у перрона на вокзале стоял скоростной поезд «Афросиаб», курсирующий из Самарканда в Ташкент. Время в пути – чуть больше двух часов. Скорость – до 200 км в час. Билет от 25 до 45 долларов.

Но поезд поездом, а мне пора было выезжать на трассу. Меня ждал Ташкент.

XVI. Суть Востока, или прямой репортаж из ташкентской мотомастерской

…Конечно, я оказался гораздо медленнее «Афросиаба», он все-таки волшебник. На 300 километров у нас с «Иванычем» ушло около шести часов. Но дорога радовала глаз и поражала резкими переходами. То космические пейзажи, то мирные сельские картинки. Бесконечная равнина закончилась. Появились всхолмия, на горизонте синели горы. И, главное, совсем другой свет.

Где есть вода, там жизнь. Весна, все в цвету. Красота невероятная. Кажется, что рай.

Где нет воды – сухая бесплодная земля. Так греки представляли себе Аид.