Я понимаю, что это всего лишь симуляция, но сердце все равно готово выпрыгнуть из груди при виде того, как кто-то – «кто-то» – падает вот так в пропасть.
– Пойдем взглянем, – приглашает меня Зелински.
Симуляция переносит нас на мост, и теперь я смотрю вниз, в пропасть глубиной в тысячу футов. Колени слабеют, я начинаю потеть. Чувствую себя глупо, я поражен и поэтому с нервным смешком говорю:
– Чувак, такое чувство, будто я сейчас упаду!
Зелински ухмыляется, а спустя мгновение мы уже падаем, пролетая тысячу футов. Я не шучу, но в ту секунду я, даже не задумываясь, согнул колени, пытаясь нащупать баланс после падения, которого на самом деле не произошло, и какую-то секунду я даже переживаю о том, как бы не обделаться. Когда мы приземляемся – точнее, «приземляемся», – я ощущаю вполне настоящее чувство облегчения.
А потом, когда я решаю заговорить, я вдруг осознаю, что запыхался.
– Чувак, все кажется таким
Так как все это связано со спортом?
Этот вопрос возвращает нас к Аппельбауму.
В одном из недавних своих экспериментов он взял десяток участников-добровольцев, закрепил на их головах шапочки для считывания ЭЭГ, подключил их к компьютеру и взял в руки пистолет. А если быть точнее, взял пульт, который держал в руках Зелински. Своим дизайном он отдаленно напоминает пистолет, и в случае необходимости может выступать в роли виртуальной пушки или дробовика. (Сейчас они работают над созданием реплик, которые можно было бы использовать в DiVE.)
Аппельбаум запускал программу для стрельбы по тарелочкам, а испытуемые должны были стрелять по ним, в точности как на любом соревновании по стрельбе. Данные, полученные с помощью ЭЭГ, он использовал для того, чтобы оценивать, когда испытуемые принимали решения, сколько времени у них на это уходило и так далее.
Скажу, что все это делается не просто так: он работает над тем, чтобы получить грант на привлечение к испытаниям членов олимпийской сборной США по стрельбе. Это даст возможность изучить их и помочь им тренироваться по-новому. И это будет только началом. Аппельбаум вынашивает самые разнообразные идеи, надеясь, что ему удастся разработать программы, которые будут работать с самыми разными спортсменами.
Когда я был ребенком, лет в восемь, мой класс отправился на экскурсию в Imagination Station, так назывался музей науки в городе Уилсон, Северная Каролина. Тогда самым крутым, причем с большим отрывом, экспонатом для нас, маленьких чувачков и чувих, был симулятор, на котором можно было «погоняться» с животными. Черепахи, лошади, леопарды. Выбираешь оппонента, ждешь сигнала к старту, а затем бежишь изо всех сил, стараясь угнаться за «животным», которое изображает полоска света, бегущая по стене рядом с тобой.
Я не могу избавиться от схожих ощущений при использовании гарнитур, комнат VR, громадных симуляторов размером со спортзал. Мы можем зайти внутрь коробки и
Способов применения подобных систем для спортсменов огромное множество, особенно с учетом того, что технологии продолжают стремительно развиваться. Программное обеспечение для гарнитур, EON CAVE, даже дьюковский DiVE, как и многие другие из Этих Штук, кажутся сейчас ультрасовременными и поражающими воображение, однако чем больше я узнаю, тем яснее мне становится тот факт, что эти системы так будоражат наше сознание, потому что они во многих отношениях совершенно новые, то есть
Независимо от того, насколько инновационными методами тренировок вы пользуетесь и насколько эффективными они оказываются с нейрокогнитивной точки зрения; независимо от того, насколько продвинутые технологии вы используете и насколько ваши мозговые тренировки «мозготренировочны», всё это может пойти прахом из-за одного-единственного фактора, который мы зачастую воспринимаем как нечто не связанное с мозгом, находящееся
Глава 16
Окно в мозг
Одной рукой Стеф Карри стучит баскетбольным мячом, а другой – перекидывается теннисным мячом со своим тренером. Это упражнение – лишь один из пунктов в длинном списке его привычных изощренных упражнений на дриблинг, только на сей раз он тренируется в каких-то странных очках, линзы которых, как кажется, светят черным цветом.