Дешевый и плохо сшитый костюм гориллы

— Это оказалось сложнее, чем я думал.

— Другие соглашались сразу?

— Мне неловко в этом признаваться, но обычно я сам рассматривал предложения. И теперь я не знаю, как добиться женщины, которая мне очень понравилась.

— Понравилась? Ужасно? Сразу? — Ольга фыркнула и махнула рукой. — Тогда, наверное, это бессмысленно…

Ладонь Виктора легла поверх ее пальцев, он мягко отобрал у нее бокал.

— Бессмысленно что?

— Сопротивляться.

Теперь его пальцы погладили ее висок и погрузились в волосы.

— Интересно, а что это вы делаете?

— Как что? — В его голосе звучало искреннее недоумение. — Вытаскиваю заколку. Я давно хотел это сделать. Редко встретишь такие длинные волосы у женщины вашего возраста.

Что-то звякнуло о камень столешницы. Ольга попыталась откинуть голову, но его округлившаяся ладонь прочно удерживала ее затылок.

— Как же вы не понимаете? Что будет с Никки?

— Честно говоря, я сейчас не могу думать о Никки. Вы не хотите верить, но даже сейчас я ее не обманываю. — Вот как объяснить такую простую вещь этим честным серым глазам? — Лучше помолчите.

Он поднял ее на руки и быстро понес к приоткрытой двери спальни.

Что-то тяжелое давило на грудь, мешая дышать. Ольга открыла глаза и некоторое время смотрела в потолок, затем повернула голову вправо. Рядом с ней неподвижно и почти бесшумно спал Виктор. Ольга осторожно выползла из-под его руки и спустила ноги на пол, зябко поеживаясь, пробежала к стулу и сдернула с его спинки халат. Потом вернулась к кровати и сгребла лежащую рядом с ковриком свою одежду.

Домашнее платье и белье полетели в корзину рядом со стиральной машинкой, Ольга закрыла дверь ванной на защелку и посмотрела в зеркало.

— Пить надо меньше, надо меньше пить, — сообщила она своему отражению.

Внезапно ее взгляд остановился. После ухода Артема, она перестала принимать пилюли, и теперь лихорадочно подсчитывала в голове сроки. Кажется, повода для паники не было, зато голова болела адски. И еще надо будет намазать «Спасателем» синяк на правом бедре. Осмотрев шею, Ольга немного успокоилась, а припухшие губы Санька не заметит, молодая еще.

Она стояла под душем, пока все помещение не наполнилось густым теплым туманом, затем почистила зубы и, протерев зеркало полотенцем, причесала чуть влажные волосы.

Вид корзины на углу стола вызвал раздражение, и Ольга переставила ее на пол. Виктор застал ее в кухне, гипнотизирующей закипающий чайник. Через край большой чашки с гжельской росписью свисали веревочки от двух пакетиков.

— Я могу рассчитывать на завтрак?

Сонный и взъерошенный, он мог бы показаться почти милым, если бы не эта отвратительная победная улыбка. Ольга сжала зубы, чтобы не клацнуть ими у него перед носом. Запах крепчайшего чая вернул ее к действительности.

— Вот, — она поставила перед ним чашку. — Пейте и уходите. Скоро придет моя дочь.

— Мы с ней почти знакомы. Наверное, мне пора представиться официально.

— И не думайте. — Теперь в ее голосе звучал гнев, с которым он не рискнул спорить. — Не смейте приближаться к моим детям!

— Нет, раз вы не хотите. — Она все еще смотрела недоверчиво. — Вы всегда такая злая по утрам?

— Только когда злюсь на себя. За свою глупость.

— Не надо. Что сделано, то сделано.

Виктор протянул руку к ее щеке, но Ольга выразительно покачала головой, и он, вздохнув, снова взялся за чашку. В какой-то момент он окликнул ее:

— Ольга…

— Что?

Он снова посмотрел ей в лицо.

— Ничего.

Наконец, Ольга поставила свою чашку в раковину рядом с двумя бокалами и, повернувшись к Виктору, оперлась обеими руками о столешницу.

— Хочу сказать сразу, чтобы избежать недопонимания. Это больше не повторится. Я не хочу причинять боль Никки.

Он уронил голову на грудь и тяжело вздохнул, удрученный ее упрямством.

— Мы с Никки договорились о взаимной свободе и доверии. Этот договор позволили нам сохранять наши отношения в течении десяти лет. — Наверное, так он говорит со своими партнерами. — Она всегда спокойно относилась к моим…

— Изменам?

— По сути, это не измена.

— Блуду?

— Ээээ…

— Кобелизму?

— Зачем так грубо?