Дешевый и плохо сшитый костюм гориллы

- Ты знаешь, кто тебя вчера подвозил? Кожухов! Бизнес по прокладке коммуникационных сетей. В масштабе планеты, судя по тому, как задышал шеф, когда я при нем упомянула об этом Викторе. Это он с начала года начал подкидывать нам подряды, если интересуешься, откуда на нас свалился квартальный бонус. Да, насчет вас с ним…

— Нет никаких нас с ним, Рая, ну ты же видела.

— А наши девочки видели совсем другое. И я теперь сама сомневаюсь, что же я на самом деле видела. В общем, шефу они уже доложили, так что не удивляйся.

— Какой же гадюшник наша бухгалтерия, а?

— Ты нас недооцениваешь, дорогая. Вполне себе полноценный серпентарий.

Глава 16

Июнь

Суббота прошла в блаженном ничегонеделании. Женька с Димой укатили в Абхазию, Санька, по выходным волонтерившая на благотворительных базарах, позвонила с утра и пообещала завтра же привезти финансовую отчетность благотворительного фонда за квартал.

— Мам, ну ты же посмотришь? Хотя бы в общих чертах.

Выходить из дома не хотелось, даже несмотря на пустой холодильник. Впрочем, наличие брынзы и сладкого перца гарантировало вполне пристойный ужин. Просидев все утро со взятой из шкафа наугад книгой на балконе, на диван в гостиной Ольга перебралась только, когда над городом поплыл тяжелый запах нагревшегося на солнце асфальта.

Кажется, она задремала. Книга лежала на полу перед диваном, шея и плечи затекли. Ольга подняла «Персидские письма» и усмехнулась своему выбору. Ну, что ж, пойдем до конца, погадаем, как люди культурные, по Монтескье. Подняла голову к потолку и, зажав страницы между большим и указательным пальцем, пропустила их под подушечкой большого, затем остановилась и решительно раскрыла книгу:

Сколько всего нужно, чтобы сделать счастливым всего одного человека!

Это точно, особенно когда он сам не знает, чего хочет. Или не умеет быть счастливым. Во второй раз погладила пальцами обрез и распахнула ближе к середине:

Не быть любимой — несчастье; перестать ею быть — оскорбление.

Оскорбление? Не боль, не кровавая дыра в груди, не одиночество и тоска, а просто ущемленное самолюбие? Кажется, мудрые просветители не были склонны лелеять болячки рода человеческого.

Книга снова легла на пол, а Ольга, удобнее пристроив голову на мягком подлокотнике, рассматривала кружевную тень занавески на потолке. Уже хотелось есть, наверное, пора вставать. Сейчас: три… два… Зазвонил телефон. Нашарив его среди подушек, Ольга ответила, даже не посмотрев на экран.

— Это я, — произнес знакомый голос, — вы мне нужны.

— А вы мне нет.

Последовала пауза.

— Я уже здесь.

Он отключился, прежде, чем Ольга успела ответить. Похоже, он звонил прямо со ступенек ее крыльца, потому что почти сразу в квартире раздалась трель домофона. Ольга подошла к двери и вопросительно посмотрела в зеркало. Не открывать? Глупо, мы же взрослые люди. Он ее не съест, и вообще, она несъедобная.

Виктор с большим пакетом под мышкой и корзинкой в руке задержался на пороге, на какой-то миг ему показалось, что гладкое полотно металлической двери сейчас полетит ему в лицо. Ольга сделала шаг в сторону, и он прошел в кухню.

— Николай просил передать, — Виктор положил конверт на стол. — Судя по всему, он доверяет вашему мнению.

— Он мог бы прислать курьера ко мне на работу. Это не срочно.

— Ну, должна же у меня быть причина, чтобы явиться к вам без приглашения.

Чем меньше она будет спорить, тем скорее он уйдет. На стол рядом с пакетом опустилась корзина, завернутая в целлофан: бутылочные горлышки в золотистой фольге и что-то под ними.

— Это сыр. Не знаю, какой вы любите, поэтому взял всего понемногу.

Понемногу? Эта корзина весила килограмм десять. Ольга протянула Виктору штопор и достала из шкафа два бокала.

— Никки знает? — Тихо спросила она.

— Нет. Дайте тарелку и нож.

— Вы ей скажете?

— Возможно. Если спросит.

— Если вы сейчас порежетесь, я не стану вас перевязывать. Просто выставлю за дверь.

— Я буду очень осторожен. Держите.

Ольга посмотрела на бокал в его руке. Надо выпить, тогда ей будет проще сказать ему все, что она о нем думает.

— Не жалейте.

Он послушно долил бокал до тонкого золотого ободка. Первый же глоток согрел желудок, она залпом выпила почти до дна и поставила бокал на столешницу перед собой. Виктор потянулся и наполнил его снова.

— Вам надо поесть, у вас голодный вид. И вот еще.

Он достал из нагрудного кармана льняной рубашки узкий конверт.

— Это билеты, — ответил он на удивленный взгляд Ольги. — На благотворительный концерт. Я не смогу пойти. Вы можете воспользоваться ими сами или… передать кому-то, более заинтересованному.

Ольга прищурилась, словно собираясь о чем-то спросить, но, видимо, передумала и взяла бокал.

— Мой муж ушел к другой женщине. Я знаю, как это больно.

Виктор, чуть склонив голову к плечу, смотрел на нее с выражением бесконечного терпения. Она уже сильно опьянела, глаза под слегка опущенными веками потемнели и блестели.

— Как бизнес?

Этот вопрос застал его врасплох. Он подождал, когда она снова сделает глоток.

— Неплохо.

Да, он должен быть осторожным.

— Значит, в бизнесе все в порядке, и у вас появилось время завести себе гарем?