Десять

— Нет.

— Вы поругались из-за твоей учёбы, слишком много времени и сил?..

— Да…

— И у тебя не хватает сил… на интимные отношения с мужем?

— Да…

— И он злится?

— Да…

— А ты не знаешь, кому тебе уделять внимание, мужу или сыну, но при этом всё твоё внимание сосредоточено на учёбе?

— Да… откуда ты знаешь?

— Мир придумали задолго до нас, Юля.

— И что мне делать?

— Идти к своей настоящей мечте и… уделяй внимание мужу, в интимном плане, для молодого мужчины это едва ли не самый важный фактор в жизни, его состоятельности, если хочешь. Занимайся с ним любовью так часто, как только сможешь, и он не заметит твою учёбу… И будет сам помогать с Кимом. Он хороший парень и действительно любит тебя, помоги ему.

— Любит?

— Юля, я видел вас пару раз, но не нужно быть экстрасенсом, чтобы увидеть, что Симон любит тебя. Сейчас он страдает от потери твоего внимания, обычная проблема для первого года ребёнка. У Кима есть бабушки, дед, а Симону необходимо почувствовать, что ты его любишь так же.

— Но мне тоже необходимо почувствовать!

— Ну, может в процессе, — он развёл руками, — ты и почувствуешь, понимаешь, о чём я?

— Да… но это вряд ли.

— Отчего же? — его тон был таким, словно они сидели не в полутёмной комнате, он, прикрыв ноги одеялом, оттого, что, скорей всего, был там без брюк, и она — в халате с брызгами от приготовления еды и детского питания, а в кабинете с мягкими креслами, большим столом, а сам Юра одет в кипенно-белый халат. Такой тон приносил успокоение и давал ощущение некой отстранённости от ситуации.

— Я неумеха, — тихо-тихо, куда-то в одеяла.

— Кто ты?

— Неумеха, я не умею… ничего не умею.

— Подожди, мы сейчас про секс, а ты про что?

— Вот это я и не умею. Совсем. А ещё я толстая, у меня живот мягкий стал после Кима… и ноги… и эти дурацкие мышцы похожи на желатин, я сама как желатин, без умений!

— Господи, — его глаза пробежались по стройному телу, задержавшись на груди, что выглядывала из разреза, на стройные ноги, с ровными коленками, на очевидно плоский живот и тонкую талию, — Юля, ты не толстая! Ты взрослая женщина, очень умная женщина, откуда такие мысли, а? Сколько ты весишь?

— Пятьдесят шесть.

— Отлично, с твоим-то ростом, да тут самая нижняя планка нормы. Где ты толстая?

— Мне мал сорок второй размер одежды.

— Прости меня, Юля, я тебе скажу, как мужчина. С такой грудью у тебя не может быть сорок второй размер! У тебя хорошая, сформировавшаяся грудь, полная, округлая, любая женщина отдаст душу дьяволу за такую грудь… Выбрось это из головы, сомни и выбрось. Я не встречал таких красавиц, как ты… я с женщинами работаю, но таких я не встречал. Юля… вот как в твоей умной голове могут жить такие на редкость глупые мысли?..

— Но это всё равно не меняет того, что я неумёха.

— Ну ладно… давай так… в любых отношениях, в любых, кто-то ведёт, кто-то ведомый. Кто-то опытней, кто-то меньше… у вас это, очевидно, Симон. Может, тебе следует слушать его? Хотя бы прислушиваться… и к себе.

— Но я не могу.

— Так только кажется.

— Он… он… он хотел.

— И что же он хотел? — каким образом мужчина на глазах преображался из человека во врача и обратно, Юля не смогла бы сказать, но она видела этот момент и следовала за ним.

— Минет и… вот это… женщине.

— Твою маковку… и ЧТО?

— Это не грех?

— Час от часу не легче. Юль, мне кажется — ты кладезь для психолога… не грех, какой грех? Ты верующая? Только честно, прислушайся к себе… ты верующий человек?

— Наверное, нет.

— И какой грех? Где грех-то? Понимаю — стыдно, или неловко, или даже неприятно, но грех… Это-то кто тебе сказал?

— Бабушка всегда говорила, что эти проявления греховны…

— Бабушка? Твоя бабушка? Та, что была главным инженером на тракторном заводе? Юля, её в один момент лишили страны, веры в победу коммунизма и марксизм с ленинизм, она уверовала в Бога, потому что человеку нужно верить, хоть в овсянку. А ещё на её глазах росла на редкость красивая внучка, выдери глаз красавица, как говорится, уверен, она дни и ночи думала о том, как бы ты в подоле не принесла… Сходи-ка ты к священнику и поговори с ним по поводу греха, Юля, я не силен в этом. Но перво-наперво выброси из головы эту дурь! Выброси… феноменально просто.

Она продолжала слушать, внимательно, кусая губы.

— Значит, давай подведём итог. Ты абсолютно точно не толстая и не похожа на желе, то, что просит твой муж — абсолютно точно не грех, и ты либо разберёшься с этим, либо потеряешь мужа… Я тебе дам контакты специалиста, такое в голове за один раз и без посторонней помощи не вытравишь… Но давай-ка начни с малого, с внимания к мужу… Да-да, — в округлившиеся глаза, — с ЭТОГО самого внимания. Не, в анатомичку она ходить может, а минет не может… театр абсурда.

— Я не знаю, как…

— Юленька, ты очень красивая женщина, но я не могу тебе показать, я женатый человек и твой врач, уверен, меня за это сошлют в специализированный хирургический ад.

— Я… я не… Теперь моя очередь говорить: «Господи».

— Посмотри фильмы… — он, похоже, уже забавлялся ситуацией. Да. Да… фильмы, те самые. «Порнография» называется. Уверен, у мужа твоего есть парочка.

— Есть.

— Вот и посмотри.