Десять

Молодой настоятель узнал бывшую ученицу воскресной школы, они долго разговаривали, разбирая заново то, что когда-то рассказывали на занятиях. Она не встретила осуждения, скорее — понимание. Ей многое было непонятно в брошюре «ценности христианской семьи», но из пункта в пункт, после приободряющих разговоров и на редкость деликатных советов, сумбур и паника в голове Юли стали утихомириваться и, договорившись о следующей встрече через неделю, она приехала домой, к мужу. К мужу, который всё так же сухо разговаривал и отводил глаза. Через неделю разговор с отцом Кириллом принёс толику успокоения и надежды, но, оказавшись один на один с мужем, эта надежда исчезала, растворялась, как зыбкий слой акварели в воде.

Отец Кирилл сказал, что вера и брак — работа души, но было похоже, что у Юлиной души не оставалось сил. Она просто гибла, поглощалась чем-то тёмным, отчаянным, она захлёбывалась в отстранённом взгляде Симона, в беззвучных слезах самой Юли, в молчаливой поддержке Адель, когда она забирала Кима к себе в комнату, видимо, в надежде, что молодые всё же поговорят. Симон молчал… ночью он ложился раньше, отворачивался к стене и не спал. Юля могла это точно сказать — он не спал. Он не занимался с ней любовью, не целовал, даже в шутливой форме — он словно захлопнул дверь перед лицом Юли. Лишь однажды она подумала, что вот-вот всё должно измениться, ночью Симон вдруг притянул к себе Юлю и со словами: «Как же больно тебя любить, маленький», целовал её долго, до исступления. Она отдавалась этим поцелуям, плыла за ними, вибрировала. Но утром всё было, как в обычный выходной Юлии. Симон, встав раньше, собрал Кима на прогулку и со словами: «Спи, маленький, на тебе лица нет», ушёл на полдня. Она начинала злиться.

«Спи, маленький». «Нет лица». Как будто она может спать, или у неё появятся силы, если всё её существо съедала боль, чувство вины и неопределённости.

Она быстро собралась, доехала до Областной больницы и на одном дыхании поднялась в отделение гинекологии, пройдя мимо кабинета папы сразу в ординаторскую, где слева от входа был стол Юрий Борисовича.

Всё, что он сказал, было:

— Присаживайся.

Юле даже не пришлось озвучивать, зачем она пришла, она молча сидела на стуле, пока мужчина в белом халате, заглянув в толстый блокнот, переписал нужные ей координаты и молча протянул. Каким-то образом поняв, что Юля не нуждается сейчас в комментариях и словах поддержки, что у неё попросту не хватит выдержки на слова. Идя по длинному коридору, она перевернула лист, на котором был написан телефон, и, впервые за эти недели, улыбнулась. «Все будет хорошо, пупс», — слова, которые внушили ей уверенность в завтрашнем дне.

Всё её время по-прежнему занимала учёба, вечером, а то и ночью — готовка. Попытки Адель помочь — отметались с каким-то раздражением. Казалось, если у неё забрать методичность приготовления, она и вовсе потеряется, растеряется и растечётся в своём отчаянии. Сложно приготовленные блюда становились якорем стабильности для Юлии. И чем сложней блюдо, чем больше требовалось ингредиентов и времени — тем спокойней она себя ощущала в конце.

После двух консультаций у психолога, она сидела напротив мужа, пытаясь найти слова и озвучить свою просьбу и просьбу врача — вполне логичную, — присутствие мужа на консультациях.

— Симон…

— У?

— Я сходила к психологу, по поводу нашей проблемы.

— У нас есть проблемы? — тон был спокойный, лицо не выражало ничего.

— Да… ты знаешь, что да. И он сказал, что нам надо вместе прийти… понимаешь?

Ложка опустилась в тарелку, не дойдя до рта, оставив брызги на светлом столе. Симон смотрел, не отрываясь, на Юлю, она видела, как округлились его глаза, как потом сузились.

— Что ты сказала?

— Мой психолог хотел бы поговорить с тобой… ну, о наших проблемах.

— Ты… — было видно, что только усилие воли удерживает парня на стуле. — Это пиздец какой-то! Всё, что я сделал — это предложил тебе оральный секс, даже, блядь, не настаивал. А ты потащилась к психоооологу, и теперь туда же меня хочешь? Я, по-твоему, ненормальный? Меня лечить надо? Может, электрошоком, а? Я хочу заниматься сексом со своей женой. Женой! Не сучкой из подворотни, а с женой, которую люблю так, что иногда кажется, что легче повеситься, чем терпеть… и оказался психом? А иди-ка ты, Юля, сама знаешь куда. Ходи сама по врачам, я устал. Я молодой мужик и хочу нормально трахаться, и никакой психоооолог не убедит меня в том, что это ненормально!

Меня задрали твои принципы, твоя учёба, твоё вечное отсутствие, тебе насрать на меня, на ребёнка, на всё, ты только учишься… а теперь ещё и это. Давай-ка сразу отведи меня к хирургу, пусть кастрирует, может, тогда ты, наконец, станешь счастлива, а, маленький?!! — тарелка, с грохотом отскочив от стола, перевернувшись, упала на пол, где красно-бурые разводы от солянки растеклись по старому линолеуму. Звук хлопающей двери совпал с глухим ударом тарелки об пол…