Десять дней до конца света

Коротко стриженная светловолосая фигурка бежит к ним, размахивая руками, по крутой тропе.

– Это Сара, – повторяет Гвенаэль. – Надо вернуться!

В ответ повисает короткая пауза. Лили-Анн закрывает глаза. Она знает, что они не смогут вернуться, чтобы забрать Сару.

– Невозможно, – подтверждает Беатрис. – Уже прилив, волны скоро станут еще больше, второй раз мы рискуем не пройти полосу прибоя.

Гвенаэль готов протестовать. Он смотрит на скорбные лица перед собой – и ничего не говорит. Некоторое время он следит глазами за маленькой фигуркой, которая уже жестикулирует посреди пляжа. Потом устремляет непреклонный взгляд в глаза Лили-Анн.

Он не пойдет с ними.

– Я позабочусь о твоих словах, – говорит она сдавленным голосом.

Гвенаэль крепко обнимает ее, целует в щеку, выпрямляется.

– Удачи, – говорит он.

– Удачи тебе, – отвечает за всех Браим. – Поцелуй от нас Сару.

– Обещаю.

Не медля больше, он машет рукой Саре, ныряет в волны и размашистым кролем плывет к пляжу. Пока Беатрис вновь запускает мотор, все смотрят на удаляющегося Гвенаэля, чья голова появляется временами среди пенных гребней. До катера они доходят быстро. Лили-Анн первой вскакивает на борт и кидается на корму. Вдали Гвенаэль выбирается на берег. Он бежит к Саре, обнимаетее.

Лили-Анн счастлива, что они снова вместе. Но в ее голове неотвязно крутятся два слова.

«Минус двое».

Потому что на пляже у Сары и Гвенаэля нет никаких шансов пережить взрывы.

Их катер уже тронулся. Пляж всё меньше и меньше.

Лили-Анн прислушивается. Сквозь свист ветра ей чудится, будто она еще слышит глубокий звук виолончели Макса, словно он пробивает дорогу к ним, чтобы проводить их как можно дальше. Но это, конечно же, невозможно.

Сара и Гвенаэль идут к скалам, а Лили-Анн на катере пробирается в просторную рубку, расстегивает гидрокостюм и достает из-под него рукопись.

99

МАКСАНС: Тюрьма. Ее смерть, смерть нашей дочери, стала для нас тюрьмой. Решетка отделила нас от множества, продолжающего жить по другую ее сторону, в то время как для нас какой-то механизм остановился и не может запуститься вновь. Воздвиглась стена и между нами двоими, оставив каждого в одиночестве с нашим бессилием, нашей ненужностью и нашей болью.

В тот день, ранним утром, я был у себя в кабинете. Я проводил много времени в кабинете в ту пору. Она появилась в проеме приоткрытой двери. Волосы она убрала в идеальный пучок, и на шее были видны завязки купальника. Она сказала, что хочет на пляж. Ее лицо… Давно уже я не видел по-настоящему ее лица и заметил, когда она сказала мне это, только тут заметил, до какой степени она похудела. Щеки ввалились, лоб казался слишком широким, а ямочки как будто растаяли. Мне захотелось обнять ее, я уже протянул было руки, но остановился. Испугался, что сломаю ее. Я положил ладонь на незнакомую впадину на ее щеке, и она тихонько сжала мои пальцы. Потом еще раз повторила, что хочет на пляж. Было холодно, март месяц, по утрам еще подмораживало; но я сказал ей: «Хорошо, поедем».

Мы отправились на машине. Вел я. Мы выехали из города и остановились на развилке. Одна дорога вела на пляж к северу отсюда, где большие дюны. Она указала на другую, которая и привела нас сюда, на этот пляж. Я поколебался немного, но всё же свернул.

Через несколько сотен метров я припарковал машину, мы пошли по дороге под деревьями и спустились на пляж по тропе.