Десять минут второго

В первый раз за пять дней я накрасилась. Я боюсь встречи с Альбином. Если он сядет напротив меня и будет смотреть на меня своими темными глазами, я просто не вынесу.

Я сбавляю шаг. Прохожу мимо кафе «Сафари», магазина «Сентрум». Магазин стоит здесь уже давно. Кстати, мама покупает здесь одежду дорогих марок.

Впереди у магазина «Линдекс» я замечаю Альву. Останавливаюсь, чтобы не встретиться с ней. Не хочу объяснять, почему меня не было в школе.

Я иду как можно медленнее. Ползу как муравей. Рассматриваю вывески. Альва заходит в библиотеку.

Шаг за шагом, и скоро я буду там. Тогда и начнется встреча. Сердце делает лишний удар, бьется чуть быстрее. Тело сразу обмякает. На меня накатывает тошнота, и я начинаю дышать слишком быстро. Мне так хочется выпрыгнуть из собственного тела, что я вот-вот разрыдаюсь. Не могу ни бежать, ни идти. Стою перед зданием библиотеки и замечаю в окне первого этажа Альву. Представляю, что плыву, и оглядываюсь. Если бы я тонула, кто бы меня спас?

Чтобы не упасть, хватаюсь за фонарь. Я. Должна. Дышать. И вдруг в окне появляется он. У входа, где стоят журналы. Наши взгляды встречаются. Он щурится, но не двигается с места. Я сейчас умру от одного взгляда Альбина. А он этого не понимает. Моя душа покинула тело. Я так уязвима, так беззащитна. Мои глаза наполняются слезами. Альбин как будто удивлен. Он направляется к двери, продолжая смотреть на меня. И тут я срываюсь с места и бегу. Той же дорогой, которой шла сюда. Вниз по улице Форенингсгатан. Я чувствую, как сумка бьет меня по бедру.

31

Психолог – высокий тип, под два метра ростом. У него большущие сандалии, а пальцы такие длинные, что ими можно обхватить целую дыню. Вьющиеся темные волосы он попытался распрямить, но они всё равно торчат в разные стороны. Психолога зовут Гарри. Впервые встречаю человека, которого зовут Гарри. Он не местный, у него другой диалект. Думаю, он из Даларны.

В Кируне нет психиатрической консультации для детей и молодежи, поэтому раз в неделю к нам в город из Елливара приезжает психолог.

Мама взяла на работе отгул, а я всё еще на больничном.

Мы обменялись приветствиями, и теперь Гарри ждет, когда я начну рассказывать, зачем пришла.

– В школе со мной случилась паническая атака, и Инга-Лилл, школьная медсестра, посоветовала мне прийти к вам на консультацию.

– Ты тоже считаешь, что тебе нужна консультация?

– Я думаю, что Инга-Лилл немного преувеличивает.

Я чувствую, как от этих слов мама замирает на месте. Я испытываю неловкость в ее присутствии. Сначала мне не хотелось, чтобы она шла со мной. Потом я передумала. Пусть послушает то, что я не могла сказать. Какая разница.

– Расскажи, что произошло с тобой до того, как началась паническая атака.

– У нас был урок физкультуры. Мы играли в бенди. Мы сидели в раздевалке. У меня заколотилось сердце, и я почувствовала себя плохо.

Не хочу подробно описывать, что со мной происходило. Гарри всё прекрасно понимает.

– Тебе неприятно об этом говорить?

– Да, немного.

Гарри рассказывает, что такое паническая атака. Он говорит, что это вспышки сильного страха, имеющие физические симптомы. «Учащенное сердцебиение». Есть. «Одышка». Есть. «Головокружение». Есть. «Пот». Есть. «Онемение конечностей». Есть. Могу кричать «бинго».

– Школьная медсестра написала в заключении, что ты давно плохо спишь. Это правда?

– Да.

– Почему?

Сейчас-то всё и решится. Определится степень моего безумия. Сидя нога на ногу, Гарри длинными пальцами обхватывает колено. Он ничего не записывает.

– Ну, потому что я боюсь, что Кируна уйдет под землю. Поэтому я просыпаюсь ночью, когда начинаются взрывы в шахте.

– А, когда ночью дребезжат оконные стекла? Но почему ты думаешь, что Кируна уйдет под землю?

– Вы видели места провала грунта у города? Видели огромные дыры? Еще несколько лет назад их не было. Где случится провал грунта в следующий раз?

– Видел. Первый раз я добирался сюда, поднявшись на гору Люоссабакен – оттуда всё хорошо видно. Но тебе не кажется, что LKAB всё прекрасно известно?

– Я им не доверяю.

– Наверно, это трудно – не доверять.

Не знаю, утверждение это или вопрос, так что молчу.

– Что происходит, когда ты просыпаешься? Похоже, ты чутко спишь, если тебя будит звук?

– Я просыпаюсь не от звука. Я ставлю будильник, чтобы проснуться, когда начнут взрывать.

Мама глубоко вдыхает и резко поворачивается ко мне. Я стараюсь не смотреть на нее. Гарри не обращает внимания на ее реакцию.

– Зачем?

Я набираю в легкие побольше воздуха, выдыхаю и говорю всё как на духу:

– Я хочу спасти свою семью. Я готовлюсь всех разбудить, если где-то начнет проваливаться грунт.

Я по-прежнему стараюсь не смотреть на маму.

– Очень мужественно с твоей стороны бодрствовать, готовясь спасти семью, – спокойно говорит Гарри.

Что? Я не ослышалась? Он сказал, что я мужественная? Мама только себя накручивает.

– Но, похоже, для подростка это слишком большая ответственность. А не лучше ли будет, если твои родители возьмут на себя ответственность спасти тебя, если случится провал грунта?

У меня просто челюсть упала от таких слов. Гарри вывернул всё наизнанку и вправил мне мозги.