Десять секретов школы Квиксмит

Колокола гудели гулко и торжественно, как на похоронах. Чем ближе друзья подходили к Театру Аристотеля, тем тяжелее становились ноги Кипа. Только члены «Команды “Светолёт”», шагавшие рядом с ним, придавали мальчику сил. Альберт шёл слева, Тимми – справа, а Лила прокладывала им путь, как грозный воин (с не менее грозным совокротом на плече).

Когда они добрались до Театра Аристотеля, Кипа сразу отправили на сцену, где ему пришлось сесть на облезлый деревянный стул, живо напомнивший мальчику класс в Академии Лэдхилл.

– Не забывай смотреть людям в глаза, – напутствовала его Лила. – Иначе они подумают, что ты что-то скрываешь.

Первые три ряда амфитеатра занимали профессора. Дальше расположились портье, шеф Гарибальди и другие работники кухни, Тамара Окпик, Большой Оби и библиотекари. Остальные места были заполнены учениками. Кип изо всех сил старался спокойно смотреть прямо перед собой и транслировать мысли в толпу, надеясь, что он выглядит невинным и раскаявшимся. «Это Пиф-Паф виноват!» – беззвучно кричал он собравшимся.

Но все, с кем Кип встречался взглядом, смотрели на него сурово – даже профессор Стимпанк и профессор Мо.

Пиф-Паф вышел на сцену с таким видом, будто явился получать заслуженную награду. Он даже приветственно помахал рукой знакомым и уселся на второй стул в нескольких метрах от Кипа, а декан встала между ними.

Она посмотрела сначала на Кипа, потом на Пиф-Пафа, после чего обратилась к зрителям.

Каждое её слово отдавалось в голове Кипа, как удар колокола на Часовой башне.

– Демократия. Сегодня всех нас собрало здесь наше право на демократию. Когда я смотрю на ваши лица, то вижу лучших учеников и учёных нашего времени. Однако большинство из вас ещё дети. За стенами Квиксмита у вас нет права голоса, нет никакого влияния на то, как устроены дела в мире. Но тут всё иначе: у каждого из вас есть голос. Я призываю вас отнестись к мероприятию с уважением и ответственностью.

Пиф-Паф нагло посмотрел на Кипа и ухмыльнулся. Кип отвернулся и стиснул зубы с такой силой, что чуть не сломал челюсти.

– Сегодня мы собрались здесь по поводу инцидента с участием двух наших учеников – Пифагора Гриттлшэнка и Кипа Брэмли. Я попрошу их покинуть сцену на то время, пока КОТИК будет напоминать вам обстоятельства произошедшего. Затем мы попросим вас подумать, как бы вы поступили на месте этих двух учеников. И мы вместе решим, что школа должна предпринять дальше.

Кип поплёлся за своим шарнемолем, Пиф-Паф направился в другую сторону. Светящийся шарик привёл мальчика в звуконепроницаемую кабинку, где ему предстояло ждать результатов голосования. Он не слышал ничего, кроме своего дыхания. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Остался он учеником школы или уже нет?

Кабинка с вращающимся стулом напомнила Кипу фотобудку в «Подводном мире». Как давно это было! Теперь всё изменилось. Страх пробирал до самых костей.

Каждая клеточка его тела хотела спать. Кип закрыл глаза. Хорошо, что завихрюшки по-прежнему были с ним: далёкие и близкие, их мерная пульсация утешала.

«Я буду счастлив, когда всё закончится».

Какая-то часть его существа прекрасно знала, что это неправда. Пока он находился в Квиксмите, пусть даже в мучительном состоянии неопределённости, у него была надежда. Но если школа проголосует против…

Шарнемоль прилетел звать его обратно. Пиф-Паф вышел на сцену первым и нетерпеливо подскочил к мисс Твисс за вердиктом.

– Пифагор Гриттлшэнк. Вы исключительно одарённый и способный ученик. Вы наследник одного из наших великих учёных.

Парень самодовольно ухмыльнулся.

– Однако этого недостаточно. Ученик Квиксмита должен быть вежливым, а не только умным… отзывчивым, а не просто способным. Покупать голоса? Неужели вы думаете, что это и есть демократия?

Ухмылка медленно сползла с лица Пиф-Пафа.

– Но важнее всего то, что в результате вашего безответственного поступка мог погибнуть другой человек. Ученики Квиксмита устали от вашего антиобщественного поведения. Боюсь, вы исчерпали запасы нашего терпения, и удача от вас отвернулась. Собирайте вещи. Вы больше не учитесь в Квиксмите.

Пиф-Паф оказался настолько потрясён, что полностью утратил самообладание и разразился потоком грязной брани. Потом он повернулся к собранию.

– Жалкие черви! Вы радостно хватали мои квикеты! – завизжал он, брызгая слюной.

Тамара Окпик встала и выбежала на сцену. Она что-то сказала Пиф-Пафу (так тихо, что никто, кроме него, ничего не услышал), и грозный потомок Гриттлшэнка мгновенно замолчал.

Он бросил долгий мстительный взгляд на мисс Твисс.

– Вы ещё пожалеете, – процедил Пиф-Паф.

Направляясь к выходу следом за Тамарой Окпик, мальчишка лишь раз обернулся и кинул на Кипа прощальный взгляд, намекавший, что он был бы счастлив сделать чашку из черепа противника.