Десять заповедей

и) И последней разновидностью воров является приемщик краденного, который если является и не главным обвиняемым, то все-таки соучастником кражи, и закон обвиняет его в этом. Вор крадет деньги, а приемщик держит мешок, чтобы спрятать их в него. Корень засох бы, если бы его не поливали, и воровство, возможно, прекратилось бы, если бы не было ободрений приемщика краденного. Я склонен полагать, что тот, кто не колеблясь принимает краденные вещи в свой дом, не будет долго колебаться, чтобы украсть их.

Что усугубляет данный грех?

1) Когда люди воруют не из-за нужды, а чтобы стать богатыми ворами.

2) Когда люди воруют кощунственно, уничтожая то, что было отделено для священного использования. «Сеть для человека – уничтожать то, что свято»²⁵ (Прит. 20:25). Таким человеком был Дионисий, который ограбил храм и унес серебряные сосуды.

3) Совершение греха воровства против упреков совести и примеров Божьей справедливости, что, подобно окраске шерсти, придает этому греху пурпурный оттенок.

4) Грабеж вдовы и сироты. «Ни вдовы, ни сироты не притесняйте». «Peccatum clamans. – Этот грех громко вопиет». «…Если же ты притеснишь их, то, когда они возопиют ко Мне, Я услышу вопль их…» (Исх. 22:22, 23).

5) Грабеж бедного. Как разгневался Давид, услышав, что богач отнял овечку у бедняка! «…Жив Господь! достоин смерти человек, сделавший это» (2 Цар. 12:5). Чем, как не грабежом бедных, можно назвать облавы на простой народ!

3. Различают воровство, когда человек крадет сам у себя. Он может быть вором по отношению к самому себе.

Как это может быть?

1) Причиной этого может быть жадность. Скупой является вором. Он крадет сам у себя, лишая самого необходимого, и считает потерей то, что потрачено на собственные нужды. Такой человек обкрадывает сам себя. «Бог дает человеку богатство… но не дает ему Бог пользоваться этим…» (Еккл. 6:2). Он с избытком насыщает свою грудь и морит голодом желудок; он подобен ослу, нагруженному золотом, но питающемуся чертополохом; он грабит сам себя, не позволяя себе пользоваться тем, что Бог дал ему. Вот что значит – быть наказанным богатством: иметь состояние, но при этом несовершенное сердце, чтобы иметь утешение от него.

2) Человек может грабить самого себя, глупо растрачивая свое состояние. Транжиры щедро растрачивают золото из своего мешка и похожи на философа Кратета, бросавшего золото в море. Мот спускает огромные состояния и превращает их в ничто. Растрачивающий свое богатство, которое могло бы быть утешением в жизни, обкрадывает самого себя.

3) Тот, кто из-за праздности неправильно проводит свое время, обворовывает сам себя. Тот, кто часами предается удовольствиям или безделью, крадет у себя то драгоценное время, которое Бог дал ему, чтобы трудиться для своего спасения. Время очень дорого, так как от того, на что мы тратим настоящее время, зависит наше счастье в вечности. Проводящий время в праздности и безделье обворовывает сам себя. Он лишает себя драгоценного времени, а следовательно, и спасения.

4) Человек может обкрадывать самого себя из-за поручительства. «Не будь из тех, которые… поручаются за долги» (Прит. 22:26). Кредитор приходит к поручителю, чтобы получить долг, и поэтому, платя долги других, мы обкрадываем самих себя. Пусть ни один человек не говорит, что невежливо отказать своему другу и не быть заключенным в узы ради него. Пусть лучше ваш друг считает вас недобрым, чем все люди – глупцом. Одолжите другому, сколько в ваших силах, более того, помогите ему, если он нуждается, но никогда не поручайтесь за него. Безрассуден человек, который ради помощи другому, вредит самому себе. Он грабит себя самого и свою семью.

Урок первый. Опровержение доктрины коммуны, утверждающей, что все должно быть общим и что один человек имеет право владеть имуществом другого. Это мнение опровергает само Писание: «Когда придешь на жатву ближнего твоего… серпа не заноси на жатву ближнего твоего» (Втор. 23:25). Собственность нужно уважать. Бог воздвиг восьмую заповедь как ограду для имущества человека, и эту ограду нельзя разрушить не согрешив. Если бы все было общее, то не было бы воровства и эта заповедь была бы бесцельной.