Desiderata. Кто, если не ты (СИ)

-Понятно. Разрешить дилемму миром, надо понимать, вы не попробовали даже?

-Я им велел отправляться куда подальше, но, по-моему, их это только раздраконило.

-Ваше Высочество, я должен вам заметить, что и людей куда более воспитанных и выдержанных, нежели паромщики, такое предложение тоже лишь только озлобит. Вы ведь обучались дипломатии, и сами отлично знаете…

-Я шатался по этому городу, - перебил его Наполеон. – И сам отлично знаю, что и как говорить таким типам. Дипломатия, друг мой, хороша для послов, министров, и прочих рафинированных господ, а эти признают только кулак покрепче…

-В таком случае, Ваше Высочество, вам надлежит признать, что ваш кулак оказался крепок недостаточно. Девушка в порядке?

-Она сбежала в самом начале заварушки.

-И не возвратилась, чтобы помочь вам.

-Откуда ж она знала-то? Да и я не больно хотел, что ей со мной, а мне с ней делать, Баль?..

-Что вы вообще намеревались делать, вот что бы я не отказался узнать. Миледи Георгина сказала – вы велели ей возвращаться в часть. Отчего не попросили ее помощи?

Принц насупился и долго молчал, так, что его компаньон уже потерял надежду получить от него ответ. Но все же буркнул, неразборчиво и неохотно:

-Стыдно, Баль. Стыдно быть слабаком. Я не люблю, когда меня таким кто-то видит.

-Вы могли погибнуть по собственной глупости.

-Я это уже потом понял, когда крови потерял… Но звать кого-то?! Черта с два! Сам встану, сам приду… Проспался бы и встал, - добавил он упрямо. Бальзак только вздохнул.

-Вы не подумали, какое несчастье причинила бы ваша внезапная преждевременная кончина вашему отцу, и всей империи? Ведь вы единственное его дитя.

Наполеон молчал. Только сильнее вцепился в чужое плечо, и глядел под ноги.

-Я не верил, что могу пострадать, - наконец, отозвался он. – Вон там поверни прочь от площади… Да, Баль, не верил. Мне казалось, я могу все – в том числе и посмеяться прямо в лицо безносой, когда она за мной придет. И сломать ее косу об колено.

-Скажите спасибо, что безносой вы пока не понадобились, - проворчал Бальзак. – Приободритесь: я вижу впереди крышу дворца.

-Сказал бы уж: готовься, Нап, смерть твоя близко… - проворчал раненый.

– Там-то мне и устроят…

-И поделом, - не сжалился Бальзак. – Вы заслужили это. Во всяком случае, я хотя бы буду уверен, что вы не махнете рукой на свою рану. Вас непременно навестит врач.

-Очень утешительно…

-Да. Для меня – очень. – Отрезал компаньон принца, и уж до самого дворца более не сказал ни слова.

***************

-Это что еще такое?!

-С вашего позволения, всего лишь моя верхняя одежда.

-Чтобы я этого кошмара на тебе больше не видел, понял?!

-Прошу прощения?

Наполеон, бросив возиться с подпругой седла, решительно подошел к собеседнику – он был выше всего чуточку, но тому вдруг показалось, что навис скалой, закрыв полнеба.

-Я что, неясно выразился?

-Приношу извинения за свою недогадливость, но увы, это так.

Его Высочество сдернул с левой руки перчатку и прикоснулся кончиками пальцев к отложному воротнику серой лицеистской шинели, погладив шершавую драповую поверхность.

-Ты замерзнешь, - непререкаемым тоном заметил он. – Замени это.

Его компаньон, глядящий на собеседника лишь немного приподняв брови, теперь склонил голову набок.

-Хоть мне и неясна причина вашего негодования, мой принц, - начал, было, он, но был тут же и перебит:

-Причина вполне понятна – ты ходишь в неподобающем виде. То-то я думаю, у тебя вечно руки ледяные!..

Бальзак помолчал, глядя в сторону, однако от вопросов Его Высочества было не отделаться так запросто.

-В чем дело? – настойчиво позвал Наполеон. – Я задел нечто тебе неприятное? Тогда скажи, я буду знать.

-Ничего такого, что правда можно было бы отнести к неприятному, мой принц, не берите в голову. – Бальзак слабо улыбнулся, и это несколько расслабило его собеседника – компаньон его, он знал, улыбается слишком редко.

-У нас с вами совершенно различные представления о некоторых жизненных обстоятельствах, и я поначалу попросту не понял вас. Видите ли, у меня даже сейчас в голове не укладывается, что кто-то с легкостью может заменить один предмет одежды на другой только потому, что тот ему чем-то не угодил.

Наполеон изобразил на своем подвижном лице изумление. Наставник их, сетуя на многообразие и изобилие способов, каковыми принц отлынивал занятий, бывших ему не по душе, не раз упоминал, что в отношении мимики и игры голосом Его Высочество составил бы конкуренцию немалому числу актеров имперского театра.

-Вам это никогда не приходило в голову? – снова улыбнулся Бальзак. – Не все люди получают то, что им нужно только потому, что они этого хотят.

-Мысль, без сомнения, глубокая, - вздохнул Его Высочество. – Ладно, сам займусь по возвращении. Знаю я тебя: отправишь к портному – скажешь, что забыл…

-Мне неловко становиться объектом вашей щедрости только на основании того, что я нахожусь подле вас, Ваше Высочество.

-Нет, это МНЕ неловко от того, что я знаю: ты мерзнешь! – не выдержал Наполеон. Резко вскочил в седло, дернув за поводья – его белая лошадь возмущенно взбрыкнула, недовольная таким грубым обхождением.