Desiderata. Кто, если не ты (СИ)

-С утром, - мрачно отозвался тот, входя в гостиную. Вид у принца был не самый радостный: казалось, все, что попадает в поле его зрения, вызывает его недовольство.

-Вы тут, как я смотрю, меня не дожидались? - смерил людей за столом тяжелым взглядом он. Добрался до Бальзака и слабо улыбнулся. - Ну, оно и правильно, что же время терять…Сейчас я к вам присоединюсь.

И действительно присоединился – к слову сказать, добившись от посла яблока куда быстрее, чем это проделал бы его компаньон. До самого обеда они дискутировали, затем, после трапезы, отбыли на переговоры – Бальзак полагал, что они провозятся в магистратуре до самого вечера, но к его удивлению все оказалось совсем иначе. Визит вышел коротким и совсем, как будто, цели путешествия не коснулся. Посол, в ответ на недоуменный вопрос юного спутника, который тот задал уже сидя в экипаже, лишь рассмеялся.

-Ну что вы! – заметил он. – Это был, если можно так выразиться, лишь пристрелочный бой. Мы будем встречаться ненадолго, делать осторожные ходы, будто играя партию в шахматы – вы играете в шахматы, молодой человек?

-У меня нет партнера, - покачал головой Бальзак. - Его Императорское Высочество не большой охотник до такого рода забав.

-И очень зря, молодые люди. Шахматы развивают ум, и весьма полезны как для военачальников, так и для государственных деятелей более мирного толка. Я бы настоятельно рекомендовал вам уделить внимание этой игре.

-Правда? – заинтересовался вдруг Наполеон. – Я бы попробовал.

И в пять минут развил план своей кампании, объявив, что вечер, проведенный за игрой, его интересует куда больше, нежели посещение театра. Театров ему и дома с головой хватало, а шанс попробовать что-то новенькое выпадает не так уж часто. Посол, столкнувшись с таким утверждением, потратил некоторое время на попытки принца урезонить, однако куда там – Наполеон уж что умел, так это настоять на своем. И потому вечером в положенное время их опекун отбыл в направлении увеселительного заведения, оставив своих юных спутников наедине с игровой доской. Впрочем, шахматам от них никакого внимания не досталось – под окнами еще не стих шум конских копыт, а Бальзак уже обнаружил себя опрокинутым на софу в гостиной – Его Высочество не пожелал ждать ни минуты, даже ради того, чтобы добраться до спальни.

-Не могу больше тянуть, - хрипло прошептал он компаньону в шею. – Не хочу…

Бальзак и думал было опротестовать такое поведение, однако ни слова из себя выдавить не сумел: собственное тело предавало его, словно против воли хозяина изгибаясь податливо в чужих руках. Он сам дрожал от нетерпения, закрывая от мыслей разум так, как прочие закрывают глаза, чтобы ничего не видеть, и уши, чтобы не слышать. Остались только ощущения – в их бесконечном потоке он плыл, не желая более ничего в ту минуту.

Однако внезапно тяжесть чужого тела, придавливающая его, исчезла. Приоткрыв затуманенные глаза, Бальзак увидел, что Его Высочество, будто дикий зверь, насторожено прислушивается к чему-то, вытянув шею, и щурясь.

-Кто-то вернулся, - выдохнул он. – Я слышал лошадь. Дьявол бы их побрал…

Когда письмоводитель входил в комнату, то застал там картину более мирную, нежели себе возможно было и вообразить. Устроившись друг напротив друга, Его Высочество и его компаньон неторопливо вели игру в шахматы, обсуждая каждый ход, и дружелюбно дискутируя. Они приветливо поздоровались с вошедшим, выслушали его заверения в нежелании мешать, и сетования на посла и его манеру перестраховываться, где не нужно. Покивали сочувствующе, и снова вернулись к прерванной своей игре. Письмоводитель не видел – не мог видеть – того, что созерцал Бальзак. Тот же вполне осознавал, что ситуация накалилась свыше всякой меры. Невозможно было так долго жить, балансируя на тонкой нити. Невозможно было давать Его Высочеству Наполеону нечто, с тем, чтобы немедля и отнять. Бушующую в нем страсть Бальзак ощущал как самый настоящий жар – ему даже казалось, что сам воздух вокруг принца идет жгучим маревом, как над раскаленным песком в пустыне. Когда они, спустя полтора часа, откланялись и удалились на второй этаж, Наполеон не сдержался – на лестнице, где не было коридора со снующими туда и сюда слугами, стиснул компаньону руки, прижимая его спиной к стене, и жадно приник с поцелуем, требовательным, и таким же горячим, как его желание.

-Я не знаю, что со мной будет, если я не получу тебя, - прошептал он в чужие губы. – Я подожду, сколько необходимо, но не так же… Ты рядом, так близко – и все равно недосягаем для меня… О, Баль…

-Хуже всего то, что я знаю, как помочь вам, и не могу, - тихо выдохнул тот в ответ. – Прошу вас, идемте. Не стоит рисковать.