Desiderata. Кто, если не ты (СИ)

Вовремя не дали сигнала гвардейцы – дворец погрузился в глухую ночь без этого привычного звука. Бальзак все ждал, неизвестно чего – он уже был осведомлен, что Наполеон вернулся ко двору и справедливо полагал, что рано или поздно тот все пояснит ему.

Наконец, далеко за полночь – часы на башне били исправно – в опустевшем, безлюдном коридоре послышались знакомые шаги. Наполеон толкнул дверь, вошел – его компаньон немедленно оказался рядом, тревожно заглядывая другу в лицо. Но принц только обнял его, ничуть не смущаясь тем, что за спиной его отворенная настежь дверь, и любой проходящий мимо может их увидеть. Бальзак осторожно положил свои руки на чужие плечи, замыкая объятие. Так они простояли в молчании около минуты, когда, наконец, наследник глухо произнес:

-Отец мой умер, Баль.

Тот сжал руки сильнее. Каким бы Император ни был, что бы за жизнь не натворил – но отец есть отец, это он понять мог. Никого, вероятно, не удивило, что Наполеон отправился не к себе, и не в кабинет, а сюда – к единственному другу. Куда бы еще он мог пойти?..

Бальзак мягко взял чужое лицо в ладони, заглядывая в глаза – слез в них не было, но и обычного веселья тоже не плескалось. Они потемнели, будто грозовое небо, и было видно, что Наполеону тяжело.

-Мой принц, - тихо прошептал Бальзак, поглаживая большим пальцем чужую скулу. – Мой Император…

И прижал рыжую голову к груди.

Он был совершенно прав – теперь их прежняя жизнь окончилась навсегда и уже прежней никогда не станет. Сначала состоятся похороны, прежнего Императора отпоют, и немедленно же коронуют наследника – с этим делом тянуть невозможно. Бальзак ощущал, что он необходим своему другу и возлюбленному в этот момент – человек, в чье плечо можно на минуту уткнуться лбом, и не быть сильнее обстоятельств. Но, как ни хотелось им в этот момент побыть вдвоем, отгородиться от мира, пережить потерю, привыкнуть к ней – этого сделать было невозможно, ибо правители никогда не делают того, что им сделать хочется. Как бы ни желал Наполеон запереть дверь этой небольшой уютной комнаты, обнять компаньона, зарыться лицом в его волосы, закрыть глаза, не думать, не чувствовать хоть часик – он не имел права на этот поступок. Вместо этого они отправились в другое крыло, в кабинет почившего Императора, и до рассвета разбирали те бумаги, что были в его ведении, сортировали, складывали по степени срочности, выясняя, насколько запущены дела из-за долгой болезни правителя.

Когда солнце сероватым светом слегка оживило кабинет, Наполеон потер устало глаза, и произнес:

-Мне нужен начальник караула. Я ума не приложу, кто мне нужен еще, но сейчас выясню… Баль, позови его.

И, когда тот явился, встав навытяжку, Наполеон только рукой ему махнул.

-Вы меня с малолетства знаете – к чему нам прикидываться, - устало произнес он. – Сколько народу сейчас оцепляют дворец, не считая тех, кто поставлен в секрет возле спальни покойного?

-Сто двадцать четыре человека, Ваше Высочество.

-Отправьте двоих вестовых в Синод и еще одного – в городскую управу. Разбудите, если потребуется, главного нотариуса. К завтраку на этом столе должно лежать официальное заключение о смерти. К десяти часам я желаю видеть первого кардинала – его лично, а не секретаря. И еще… Мне нужна гофмейстерина, она будет принята вслед за кардиналом. Пусть пока спит. Когда все будет сделано, пришлите сюда десяток человек. Придется немного потаскать мебель.

-Что вы задумали?- поинтересовался Бальзак, едва за посетителем закрылась дверь.

-Хочу переоборудовать это место под свои вкусы. Переносить кабинет неудобно – тут сейф в стену вмонтирован, и небольшой секретный ход вон за тем шкафом. Да и записи пока все перетаскаешь… Так что я только немного здесь видоизменю все. Ох черт, забыл ему насчет министров сказать… Ладно, пошлю по их души кого другого. Это не такая уж беда.

-А гофмейстерина-то вам зачем?

-Сказать, чтобы она и ее питомицы выметались отсюда, - ухмыльнулся Наполеон. – Довольно мне тут устраивать дом свиданий, видеть не могу этих потаскух…

-Тише-тише. Не делайте таких поспешных нововведений, мой Император.

-Тебе что же, нравятся ее придворные красавицы?

-Мне нет до них никакого дела. Послушайте меня, уделите пять минут. Как вы сами-то полагаете, какого рода женщины идут на такую жизнь? Не считайте совершенно весь женский род – за исключением миледи Георгины – двуличным и нечестивым. Большая часть фрейлин – дочери знатных родов, которые не сумели выдать их достойно замуж, и здесь они ищут своего женского счастья так, как умеют. Увы, не всегда это согласуется с моралью и разумом, но это их жизнь. Куда им идти, если вы выгоните их?..

-Домой, - уже не столь уверено отозвался Наполеон. – Куда же еще?..

-Но что им делать дома? Найти супруга там, в родной округе, им вряд ли удастся: иначе они не явились бы ко двору за этим. Вы обречете их на медленное бесславное угасание, и каждый день они примутся проклинать Ваше Величество, которое мало того что не уделяло им своего монаршего внимания, так еще и загубило их судьбу на корню.