Детектив и политика 1991 №5

Мамбо опять торжественно встала, зачерпнула пригоршню кукурузной муки из мешка, которую протянула ей одна из хумси, дышла в центр комнаты, чуть разжала средний и безымянный пальцы и медленно, не нагибаясь, вывела на полу замысловатый узор. Барабаны били в том же ритме, но тише. Медиум все ходил по комнате, осторожно перешагивая через полоски рассыпанной муки. Малько отметил, что они находились как раз перед Финьоле.

Жрица вернулась к своей скамье и села.

Малько откинулся на спинку стула. У него ныла поясница. Сколько еще времени будет продолжаться эта комедия? Когда он наконец встретится с Габриэлем Жакмелем?

* * *

Из состояния легкого оцепенения Малько вывел пронзительный крик. Спектакль перешел в новую фазу: медиум резко оттолкнул обоих хумганов и, потрясая мачете, встал в центр комнаты. Хумганы почтительно отошли в сторону. Хумси умолкли. Первые капли тропического дождя громко застучали по жестяной крыше.

Закатив глаза и держа мачете в горизонтальном положении, медиум начал медленно поворачиваться вокруг собственной оси — и замер, когда клинок оказался направленным в сторону мамбо. Та молитвенно сложила руки и встала. Барабаны перестали выбивать дробь. Зрители сдерживали дыхание. Малько безуспешно старался подавить в себе нарастающую тревогу.

Мамбо нараспев произнесла какую-то длинную фразу по-креольски и села.

Медиум начал танцевать. Вновь забили барабаны, и вскоре уже невозможно было определить, кто руководит церемонией. Медиум опять издал громкий клич и стал кружиться все быстрей, постепенно подступая к зрителям и описывая в воздухе опасные круги своим мачете. Малько подумал, что, увидев пугающе поблескивающий клинок, стоящие в первом ряду сейчас попятятся. Но никто не пошевелился. Медиум неуклонно приближался: теперь его мачете рассекал воздух, почти касаясь лиц окружающих. Малько похолодел. Зрители как будто не видели клинка. Глаза их застлала какая-то пелена, и они раскачивали головами в такт бою барабанов. Медиум не мог точно рассчитать свои движения — он так сильно закатил глаза, что практически ослеп. Малько взглянул на Симону: у нее был такой же отрешенный вид, как и у остальных.

Кружась и пританцовывая, медиум постепенно приближался к Малько. Иногда он нагибался, и острие мачете царапало глинобитный пол, поднимая фонтанчики пыли. Малько боялся, что, когда клинок окажется у его лица, нервы у него не выдержат и его реакция может быть непредсказуемой и чреватой большими неприятностями. Сквозь рубашку он машинально пощупал рукоятку своего пистолета.

Медиум был уже перед четвертым от Малько зрителем и кружился все быстрее. Малько собрал все силы, чтобы не поддаться панике. Нельзя было терять лицо — просто из уважения к самому себе. Вдруг его заледенила ужасная мысль: а если все это только инсценировка с целью от него избавиться? Клинок мачете описал сложный рисунок вокруг шеи и груди Симоны и едва не отрубил ей нос. Малько даже не успел испугаться, когда увидел перед собой медиума и блестящее лезвие мачете. Почувствовав движение воздуха у своего лица, он инстинктивно подался назад, но глаза не закрыл. Хладнокровие, хладнокровие любой ценой, пронеслось у него в голове. Он был натянут как струна, ожидая, что вот-вот почувствует обжигающее прикосновение стали, и, для того чтобы не фиксировать внимание на грозном оружии, посмотрел на белки глаз медиума. Бой барабанов был оглушительным. Прошло несколько секунд — и медиум прошел дальше. Малько чуть не рассмеялся: в самом деле, он едва не уподобился дикарям! "Церемония" была не чем иным, как дешевым, представлением для наивных гаитян и легковерных иностранцев вроде него. Малько вновь охватило нетерпеливое желание, чтобы все это поскорее закончилось. Однако медиум не торопился: теперь он "обрабатывал" какую-то женщину с бельмом на глазу. В экстазе, словно ее ласкал бог, она смотрела здоровым глазом, как клинок совершает зигзаги перед ее лицом. Хумси молчали, сбившись в белую кучку. Барабанщики продолжали отбивать все тот же будоражащий ритм. Медиум почти завершил свой обход. Малько взглянул на мамбо — и чуть не подскочил на стуле: толстуха пристально смотрела на Финьоле, к которому, потрясая мачете, приближался медиум. Барабанщики изменили ритм. Уши у Малько заложило, как при канонаде. Он мысленно спросил себя, уж не подмешал ли хумган в ром какого-то зелья.

Мамбо поднялась, вытянула вперед свои толстые руки и закрыла глаза. Финьоле, как и остальные, казался загипнотизированным блеском мелькающего клинка. Потухшая сигарета приклеилась к его нижней губе, глаза навыкате утратили сколько-нибудь осмысленное выражение. Медиум уже был перед ним.

Сердце у Малько учащенно забилось…