Детектив и политика 1991 №5

Малько последовал за старухой, которая открыла вторую дверь в глубине барака. Он увидел комнату, слабо освещенную двумя свечами. На полу шевелилась какая-то темная масса. Приглядевшись, он различил двух обнимающихся на циновке негритянок. У стены, на импровизированном диване, сооруженном из матраса и подушек, смутно вырисовывалась длинная фигура Жюльена Лало. Над его животом склонилась какая-то негритянка. Лало был так поглощен созерцанием двух лесбиянок, что не заметил появления Малько. Тот сел на подушку в углу комнаты.

Представление завершалось. Обе лесбиянки добросовестно изобразили судороги страсти, покричали, изрыгнули несколько непристойных креольских слов и замерли в объятиях друг друга. Жюльен Лало хрипло застонал. Лесбиянки спокойно встали, закурили и вышли из комнаты. Жюльен Лало с закрытыми глазами неподвижно лежал на спине. Обслужившая его девица подошла к Малько и с удивительной ловкостью забралась своими длинными пальцами ему под одежду. Без лишних слов Малько придержал ее руку и тихо позвал: "Лало!"

Вырванный из своего блаженного состояния Жюльен Лало подпрыгнул, словно укушенный скорпионом, быстро заморгал, схватил свечу и поднял ее повыше, чтобы рассмотреть зовущего. Удивленная девица сидела смирно. На морщинистом лице Жюльена Лало не отразилось никаких эмоций — только веки опустились еще ниже. Когда он заговорил, голос у него звучал почти нормально:

— Что вам нужно?

Малько с трудом подавил в себе желание немедленно его придушить.

— Финьоле мертв, — сказал он. — Из-за вас. Вы продали меня Амур Мирбале!

Лало схватил девицу за загривок, как котенка, и отшвырнул к двери. Потом, не прикрывая наготы, подполз к Малько.

— Как? Что случилось?

Вид у него был жалкий. Дослушав до конца, он помолчал, затем произнес:

— Вам лучше уехать!

— Я здесь для того, чтобы встретиться с Жакмелем, — холодно сказал Малько. — Вы единственный, кто может мне в этом помочь. Надо все начать сначала.

Рука Жюльена Лало с поразительной силой вцепилась Малько в плечо.

— Нет, я еще дорожу жизнью! — заявил он. — Делайте что хотите, но я вам больше не помощник. Если вы не идиот, завтра же утром садитесь в самолет компании "Америкэн Эрлайнз" и никогда не возвращайтесь на Гаити. Иначе вы окажетесь в другом самолете — компании "Элуа Эрлайнз"![11]

Он оделся с панической торопливостью скромницы, которую застали во время купания нагишом, и с порога бросил Малько:

— Я никому не говорил о Жакмеле — я не сумасшедший!

И хлопнул дверью.

Итак, на Жюльена Лало рассчитывать больше не приходилось. Малько встал и направился к выходу. Старуха, окруженная тремя девицами, преградила ему путь, что-то сердито выкрикивая по-креольски. Купюра достоинством в десять гурдов сразу ее успокоила.

Даже если Лало никому не говорил о Жакмеле, размышлял Малько, Амур Мирбале все-таки узнала правду. И недвусмысленно дала это понять. Значит, следовало найти другой способ вступить в контакт с Жакмелем и при этом избежать ловушек тонтон-макутов.

Обратный путь ему пришлось проехать задним ходом: дорога была слишком узкой, и развернуть машину он не смог.

* * *

Порт-о-Пренс плавился от жары. Старые побитые американские машины поднимали облака пыли на незаасфальтированных улицах. Малько поменял деньги в "Канадском королевском банке" и, перед тем как сесть в свою "мазду", прошелся по тенистым аркадам улицы Миракль. С противоположной стороны полицейский в синей униформе жестами показал ему, что стоянка тут запрещена, но поленился пересечь освещенное солнцем пространство, чтобы засунуть под "дворники" квитанцию на уплату штрафа.

Кто-то подергал Малько за штанину. Он опустил глаза и чуть не отпрыгнул в сторону: то, что находилось у его ног, наверное, много лет назад было человеком — сейчас же только глаза, казавшиеся большими на исхудалом лице, были человеческими. В остальном это существо с тонкими искривленными конечностями больше походило на паука и передвигалось короткими прыжками. Скрюченные пальцы были протянуты к Малько. Испытывая сострадание, он достал банкноту в пять гурдов и положил ее на темную ладонь. Пальцы нищего тотчас же схватили его руку. Малько попробовал вырваться, но костлявые пальцы вцепились в него мертвой хваткой. Вдруг что-то пощекотало ему ладонь. Краем глаза Малько успел увидеть клочок бумаги. Калека пристально посмотрел на него, как будто хотел сообщить что-то очень важное, и украдкой присоединил к записке какой-то предмет, хотя еще секунду назад в его руке ничего не было. Совершив эту операцию с ловкостью фокусника, он демонстративно помахал пятигурдовой купюрой, по-военному отдал честь и боком, по-крабьи, двинулся прочь. Никто, включая полицейского, не заметил его трюка. Малько сел в машину и разжал кулак: на ладони у него лежал маленький пластиковый пакет и записка, содержавшая одну-единственную фразу: "Завтра в 11 часов в "Ламби". Он развернул пакет, в котором было что-то мягкое и зловонное, похожее на сгнивший кусок ваты. Прошла добрая минута, прежде чем он понял, что держит в руке человеческое ухо.