Читаем Детектив и политика 1991 №5 полностью

— Его это адрес, его. Адрес дома Лайонелла Гуинна. И гости в его доме живут: некто полковник Крисп, некто Хилари Глэсп и некий милый юный иностранный джентльмен, господин Ибрагим Шамади, — сказал Маджон.

— Похоже — араб, — заключил Голдхилл.

— Араб и есть.

— Господи, да здесь же все разнесли вдребезги! — воскликнул Голдхилл, лишь сейчас заметив выщербленные пулями стены. — Уж не здесь ли… О, боже! А кому принадлежат строения по этой стороне улицы?

— Моя квартира принадлежит мне, — сказал Хилари.

— Почему вы тогда указали адрес в Йовиле? Да и где это — Йовил? Он вообще существует? — спросил Голдхилл.

— Двоих следователей вполне достаточно для этого дела, господин Голдхилл, — остановил его Маджон. — И мне не хотелось бы смущать господина Глэспа далее, заставляя его думать, будто он подвергается перекрестному допросу. Я всего лишь просил вас заехать сюда сегодня в удобное для вас время, чтобы удостоверить личность господина… этого господина.

— Никаких сомнений: это — господин Гуинн, что я и готов засвидетельствовать в любом суде.

— О, в этом никакой необходимости не будет, — поспешил заверить его Маджон. — Этот господин ничего предосудительного не сделал.

— В таком случае — кто же тогда Глэсп? — удивился Голдхилл.

— Долго объяснять.

— Но на двери написано: "Глэсп".

— Естественно.

— Так Глэсп — Гуинн?

— И, несомненно, наоборот.

Голдхилл присвистнул, к чему явно питал склонность.

После затянувшейся паузы Маджон сумел наконец выпроводить Хэрри Голдхилла обратно в его контору.

Затем заговорил Хилари. Голос его звучал мягко и вопрошающе:

— Вы сказали, что ничего предосудительного я не сделал…

— Если мои предположения справедливы, то вы осуществили почти безупречную полицейскую операцию, постоянно балансируя на грани законного, как подобные операции и должны проводиться. Вы действовали более рискованно, чем могли бы себе позволить мы. Установленный распорядок не оставляет места воображению.

— Шеф даже говорил в ходе следствия, что представил бы к награде того, кто все это рассчитал и соорудил, — внезапно вставил Ховэдэй, намеренно демонстративно сбросив личину раболепного подчиненного.

— Я действительно так считаю, — подтвердил Маджон.

"Рассчитал и соорудил" — эти слова пришлись Хилари по вкусу. Они отражали все тончайшее мастерство, необходимое, чтобы создать нужную ситуацию; всю глубину познания человеческой натуры, требуемую, чтобы безошибочно подобрать наживку; умение дозировать информацию; всю отработанность движений в подобного рода корриде. Хилари охватили теплые чувства к этому человеку, вернее — к ним обоим.

— Вы заслуживаете откровенных ответов на свои вопросы.

— Может, и заслуживаю, но, в общем-то, они мне и не нужны, — ответил Маджон и разгладил рукой блокнот, который вытащил из кармана. — Скажите, прав ли я. Мы должны возместить вам причиненный квартире ущерб. Это ясно. Но, кроме того, были ведь весьма дорогостоящие телефонные переговоры с Бейрутом?

— Такие переговоры действительно имели место, — подтвердил Хилари, — но, поскольку не в моих интересах было оставлять следы, и поскольку звонил я с разных телефонов, я и понятия не имею, во сколько мне это обошлось.

— Мы не очень придирчивы в подобных случаях. Компенсация будет выплачиваться из секретных фондов, созданных как раз для аналогичных ситуаций, и мы просто оценим сумму ваших расходов, исходя из стоимости телефонных переговоров. Вы также несколько раз звонили по местным телефонам в редакции газет, верно?

— Верно, — хмуро усмехнулся Хилари.

— А также ездили поездом в Девиз, Логборо и даже в такую даль, как Эджвер.

— Вы ошиблись в последовательности этих поездок.

— Я и не намеревался устанавливать их в правильной последовательности. Были ли у вас иные расходы, о которых мне не пришло в голову подумать? Да, кстати, — вы ведь на поезде первым классом ездили?

— Я покупал самые дешевые билеты.

— Поскольку билетов вы все равно не сохранили, то будем считать, что первым. Во всяком случае, я именно так оплачу вам проезд.

— Очень мило с вашей стороны.

— В таком случае, представьте мне список всех ваших расходов — и не обязательно абсолютно точный, — которые мы обязаны вам возместить.

— Разве можно возместить эмоции, возбуждение и удовольствий?

— Удовольствие? Ну, не будем более отнимать у вас время, господин Глэсп. Мы наведаемся завтра, если вы сумеете подготовить к этому времени список.

И Маджон направился к двери, сопровождаемый Хо-вэдэем. Внезапно он обернулся к Хилари. Улыбка исчезла с его лица.

— Мне достоверно известно что и как вы сделали, господин Глэсп. Но вы заговорили сейчас о возбуждении, об удовольствии. Мне ясно все, неясны лишь ваши побуждения. Что побудило вас, господин Глэсп?

— Но это ведь не нарушение тайны? Вы — большой патриот, господин Глэсп?

— Да нет… вряд ли, — рассудительно ответил Хилари.

— Скучаете без былых приключений службы в разведке?

— Какие там приключения! — презрительно фыркнул Хилари.

— Может, мстите за что-то?

— В этом смысле я как-то не задумывался.

— Так мстите, значит? Кому-то и за что-то конкретно?

— Нет. — И Хилари добавил, как бы подумав. — Они того не стоят.

Перейти на страницу:

Все книги серии Детектив и политика

Ступени
Ступени

Следственная бригада Прокуратуры СССР вот уже несколько лет занимается разоблачением взяточничества. Дело, окрещенное «узбекским», своими рамками совпадает с государственными границами державы. При Сталине и Брежневе подобное расследование было бы невозможным.Сегодня почки коррупции обнаружены практически повсюду. Но все равно, многим хочется локализовать вскрытое, обозвав дело «узбекским». Кое-кому хотелось бы переодеть только-только обнаружившуюся систему тотального взяточничества в стеганый халат и цветастую тюбетейку — местные, мол, реалии.Это расследование многим кажется неудобным. Поэтому-то, быть может, и прикрепили к нему, повторим, ярлык «узбекского». Как когда-то стало «узбекским» из «бухарского». А «бухарским» из «музаффаровского». Ведь титулованным мздоимцам нежелательно, чтобы оно превратилось в «московское».

Евгений Юрьевич Додолев , Тельман Хоренович Гдлян

Детективы / Публицистика / Прочие Детективы / Документальное

Похожие книги

Жертвы Ялты
Жертвы Ялты

Насильственная репатриация в СССР на протяжении 1943-47 годов — часть нашей истории, но не ее достояние. В Советском Союзе об этом не знают ничего, либо знают по слухам и урывками. Но эти урывки и слухи уже вошли в общественное сознание, и для того, чтобы их рассеять, чтобы хотя бы в первом приближении показать правду того, что произошло, необходима огромная работа, и работа действительно свободная. Свободная в архивных розысках, свободная в высказываниях мнений, а главное — духовно свободная от предрассудков…  Чем же ценен труд Н. Толстого, если и его еще недостаточно, чтобы заполнить этот пробел нашей истории? Прежде всего, полнотой описания, сведением воедино разрозненных фактов — где, когда, кого и как выдали. Примерно 34 используемых в книге документов публикуются впервые, и автор не ограничивается такими более или менее известными теперь событиями, как выдача казаков в Лиенце или армии Власова, хотя и здесь приводит много новых данных, но описывает операции по выдаче многих категорий перемещенных лиц хронологически и по странам. После такой книги невозможно больше отмахиваться от частных свидетельств, как «не имеющих объективного значения»Из этой книги, может быть, мы впервые по-настоящему узнали о масштабах народного сопротивления советскому режиму в годы Великой Отечественной войны, о причинах, заставивших более миллиона граждан СССР выбрать себе во временные союзники для свержения ненавистной коммунистической тирании гитлеровскую Германию. И только после появления в СССР первых копий книги на русском языке многие из потомков казаков впервые осознали, что не умерло казачество в 20–30-е годы, не все было истреблено или рассеяно по белу свету.

Николай Дмитриевич Толстой , Николай Дмитриевич Толстой-Милославский

Биографии и Мемуары / Документальная литература / Публицистика / История / Образование и наука / Документальное
Россия между революцией и контрреволюцией. Холодный восточный ветер 4
Россия между революцией и контрреволюцией. Холодный восточный ветер 4

Четвертое, расширенное и дополненное издание культовой книги выдающегося русского историка Андрея Фурсова — взгляд на Россию сквозь призму тех катаклизмов 2020–2021 годов, что происходит в мире, и, в то же время — русский взгляд на мир. «Холодный восточный ветер» — это символ здоровой силы, необходимой для уничтожения грязи и гнили, скопившейся, как в мире, так и в России и в мире за последние годы. Нет никаких сомнений, что этот ветер может придти только с Востока — больше ему взяться неоткуда.Нарастающие массовые протесты на постсоветском пространстве — от Хабаровска до Беларуси, обусловленные экономическими, социо-демографическими, культурно-психологическими и иными факторами, требуют серьёзной модификации алгоритма поведения властных элит. Новая эпоха потребует новую элиту — не факт, что она будет лучше; факт, однако, в том, что постсоветика своё отработала. Сможет ли она нырнуть в котёл исторических возможностей и вынырнуть «добрым молодцем» или произойдёт «бух в котёл, и там сварился» — вопрос открытый. Любой ответ на него принесёт всем нам много-много непокою. Ответ во многом зависит от нас, от того, насколько народ и власть будут едины и готовы в едином порыве рвануть вперёд, «гремя огнём, сверкая блеском стали».

Андрей Ильич Фурсов

Публицистика