Детектив и политика 1992 №1(17)

— И сколько в день он этого производит? — спросил он.

Я сказал.

Цифра поразила его. Он начал загибать пальцы, покачивая головой.

Потом он вернулся в машину и до гостиницы не проронил ни слова.

— И ты сидишь здесь просто так, ничего не делаешь? — произнес он наконец с презрением.

— Ты о чем? — удивился я.

— Ты бы уже давно мог стать миллионером! — не унимался он.

К таким выбросам мы давно привыкли. Конечно, мы бы все давно стали миллионерами, если бы…

Но очевидная ассоциация с вторичным продуктом гигантского млекопитающего меня заинтриговала.

— Знаешь, на чем ты сидишь? — продолжал неистовствовать он. — На золоте сидишь! Одна куча прокормила бы тебя и твою семью в течение года!

Я на минуту представил…

— Ты имеешь в виду приближающуюся зиму? (Дело происходило летом 1991 года.)

— При чем тут зима? — рассердился он. — Берешь кусочек, запаиваешь в стекло и продаешь туристам с надписью: "Настоящее слоновье дерьмо!". Отбоя не будет!

Мысль мне сразу понравилась.

Вообще я заметил, что нам, выходцам из Страны Советов, очень нравится, когда минимум усилий может принести максимум доходов.

— Гениально! — закричал я. — Заметано! Я буду поставлять тебе это, а ты будешь вставлять его в стекло и продавать.

— Вот это другой разговор! — успокоился он.

И мы ударили по рукам…

Он уехал, обещав написать.

Я жду до сих пор…

Некоторые русские бизнесмены, добившиеся богатства своим трудом, еще на заре двадцатого века задавались вопросом: а возможен ли вообще капитализм в России? Стране глубоко антииндивидуальной, вечно мучимой осознанием собственной незавершенности, презирающей богатство и одновременно страстно желающей чудесного его появления. Павел Павлович Рябушинский ответил на этот вопрос так: нет, не возможен. Это Рябушинский-то, банкир и промышленник, глыба русского бизнеса, как сказали бы сегодня…

Наверное, мне не везло. Возможно, настоящие наши бизнесмены проходили мимо. Согласен. Мне вообще довольно часто не везет.

Где преуспевает наш бизнесмен, так это в производстве безумных идей. Тут ему нет равных.

Видимо, в каждом из нас живет частичка Остапа Бендера, который, как известно, в голодном состоянии придумал Новые Васюки и сорвал на этом приличный куш. Правда, ценой нескольких синяков.

Можно найти сходство и с советским журналистом, придумывающим правдивые истории.

Хотя, в отличие от журналиста, наш бизнесмен успевает со своей идеи что-то получить.

Мой знакомый, директор банка в африканской стране, человек воспитанный и очень сдержанный, однажды пожаловался.

— Они меня разорят в конце концов!

— О ком это вы, Майк?

— О ваших бизнесменах. Уже третьему оплачиваю дорогу, гостиницу, покупаю подарки. Каждый день они выпивают бутылку виски. А толку никакого…

— Зачем же вы это делаете?

— Так у каждого такие идеи! Любая из них сделала бы меня миллионером!

Бедный Майк, подумал я. Он еще не потерял надежду…

И тут меня осенило.

— Майк, — сказал я. — Есть гениальная идея. Вы давно были в саванне?

— Месяца два назад. А что?

В этот момент мне даже стало жалко расставаться с этой идеей. Но меня уже охватил приступ щедрости.

— Как все гениальное, это просто. Мы берем одну, пардон,'кучу слоновьего… Раскладываем по стеклянным шарам и продаем на сувениры. Ну как?

Майк явно заинтересовался.

— По-моему, неплохо. Вы знаете, просто здорово!

Мы радостно пожали друг другу руки и договорились завтра же приступить к делу.

— Алекс! — кричал Майк. — Вы удивительно щедрый человек. Почему вы, русские, такие щедрые?!

На следующий день Майк позвонил и предложил встретиться. Голос у него грустный.

— Что-нибудь случилось? — забеспокоился я, когда приехал к нему.

— Пойдемте, я вам кое-что покажу.

Мы вышли на улицу. Майк шел впереди. Он остановился у витрины небольшой'сувенирной лавки.

— Вот, смотрите…

Прямо перед нами лежал стеклянный шар с запаянным внутри бурым кусочком. На стекле была приклеена маленькая этикетка: "Настоящее слоновье дерьмо. Сделано в Англии".

— И знаете, сколько лет они уже это выпускают? — тем же грустным тоном спросил Майк.

Чья "телега" лучше?

Говорят, было время, когда все четыре упомянутые категории совграждан могли иметь, так сказать, общий знаменатель. Любой из них мог работать на некую организацию, которая… как бы это выразиться… Короче, предпочитала остаться неизвестной.

Удавалось ей это так же плохо, как и советскому туристу, который стремился походить на иностранца.

Ее представителей можно было определить за версту. Да они и сами как будто стремились показать, на кого работают. Они снимали дорогие виллы, покупали дорогие машины, в отличие от рядовых соотечественников, засиживались до полуночи в ресторанах и знакомились, никого не боясь, с симпатичными иностранками.

Они настолько не скрывались, что многих поначалу это ставило в тупик: может быть, это сверхковарство русских?

Но замешательство было коротким. Скоро выяснялось, что это были обычные "совки", но с несколько другой программой. Они тоже хотели пожить за счет своего безумного государства.

Что ж, вздыхали те, кому следовало, если у русских так принято, это их дело. Каждый сходит с ума по-своему.