Детектив и политика 1992 №1(17)

Нет такой страны в мире, которая не интересовалась бы тем, что варится в кастрюле соседа и чем он занимается ночью в запертой комнате. Без этого нам неспокойно.

Поэтому все терпят у себя дома представителей этой древнейшей профессии. Без них, наверное, уже не обойтись до самого светлого будущего.

Часто эти представители по непонятным причинам впадают в безумие и нарушают все правила игры. Тогда их приходится выгонять. В таких случаях страна, их пославшая, страшно обижается и выгоняет ваших шпионов. На какое-то время воцаряется спокойствие. До следующего раза.

Но бывает, что выгнать нет возможности, а терпение кончилось. Что тогда?

Тогда на дипломатическом приеме их ЧиПП подходит к нашему.

— Давно хотел сказать вам, коллега…

Длинная пауза.

— Но все не решался…

Пауза. Вы ждете подвоха, и чутье вас не подводит. Срабатывает слегка проржавевший классовый инстинкт. Мгновенно включается система глухой защиты, задраи-ваются все люки, тревожно мигают красные лампочки, воет сирена. Теперь пусть нападает.

— Так вот, коллега. Ваш сотрудник, как бы это помягче выразиться… Без обиды, не подрывая, так сказать, духа нового политического мышления…

Вы уже догадались, о чем он, но молчите, внимательно разглядывая верхнюю пуговицу на его пиджаке. Вы понимаете, что от вас ждут поддержки.

Никогда! Пусть сам выкарабкивается!

Наконец он собирается с силами.

— Короче, коллега. Оградите нашего дипломата от домогательств вашего!

И всего-то? Ну на это у вас есть готовый ответ бортового компьютера. Без напряжения, легко вы взмываете вверх, на самую вершину, и с презрением смотрите с высоты на сморщившегося противника.

Во-первых, говорите вы, не наш вашего, а ваш нашего. У нас и доказательства есть. И потом, а почему это другой ваш так нахально лезет к другому нашему?

Счет два-один в вашу пользу. Матч окончен, трибуны сдержанно аплодируют. Защитная система разгерметизируется. Люки открываются, лампочки гаснут.

— Давайте лучше выпьем, коллега. Забудем этот нелепый эпизод.

Вы, как всегда, великодушны. Чужой ЧиПП облегченно вздыхает.

— Вы же понимаете, друг мой… Игра есть игра, нужно правила соблюдать…

— Да, да, я понимаю. Давайте отныне соблюдать…

Вы берете его под руку и ведете к бару.

Было время, когда в этой профессии были яркие одиночки. Гении убийств, виртуозы отравлений и короли интриг. Как только началась массовость, уровень резко упал. Посредственность стала нормой.

И общество постепенно утратило интерес к тайным службам: в их сотрудниках и агентах уже невозможно найти что-то особенное. Это обычные чиновники. И часто такие же ленивые и бездарные, как и в других конторах.

Порой мы даже удивляемся: неужели защиту отечества доверили таким! Но потом вспоминаем, где мы живем, какое тысячелетие на дворе…

Возможно, утешением, хотя и слабым, может служить то, что мы вовсе не одиноки в своей "совковости".

Чем больше я наблюдал "наших" в заграничной обстановке, чем больше сравнивал, тем больше убеждался, что "совок" — явление интернациональное.

Однажды я попал на алмазный рудник в глубине Африки. Настоящий Джеймс Бонд. Колючая проволока в два ряда, нейтральная полоса, вертолеты, сторожевые собаки, вооруженные охранники в синей форме.

Но вскоре выяснилось, что, несмотря на такие меры охраны, крадут так, что никто уже не удивляется бешеному строительному буму вокруг рудника.

Смог бы наш "несун" — через колючую проволоку, мимо собак?

Перед входом в "зону" — так и называется! — висит почтовый ящик. Рядом отрывные бланки для "телеги". Все размечено: кто, когда, где, с кем, в чем. От вас требуется только заполнить. Можно даже не подписываться.

Я постоял у входа. Берут!

С удовлетворением отметил, что наши "совки" до такого не додумались.

На выезде проверяют автомобили. Охранник просит открыть багажник. Заглядывает. Машет рукой: "Проезжай!"

Это он искал алмазы.

— Если ты найдешь алмаз на дороге, что сделаешь? — спросил я инженера, который меня сопровождал.

— Отшвырну ногой. И убегу!

Я не сдержал изумления.

— А ты как думал? У них же сразу мозги в обратном направлении крутятся: зачем сдал? Значит, у него их много, если так легко расстается. И сразу — на заметку…

Он добавил:

— А бывает и так. Не понравится кто-то, вот ему алмаз и подбросят. И полицию вызовут…

Вечером мы напились. Ощущение было такое, будто сидим на московской кухне.

— Давай еще выпьем, — уговаривал меня инженер. — Не хочу даже думать об алмазах! Мне все равно — алмазы или камни! И ты меня больше ни о чем не спрашивай, а то мне кажется, что за спиной кто-то стоит…

Потом он извинялся:

— Ты ж понимаешь, мы тебе всего сказать не можем. Вот мы тебе скажем, а ты на нас начальству настучишь. Не говори, а…

И мы еще наливали и пили за дружбу, и казалось, что еще чуть-чуть, и этот бородатый в ковбойке встанет, положит руки мне на плечи, твердо посмотрит в глаза и спросит по-русски:

— Скажи, токо честно, поэл? Ты меня уважаэш?

На прощание, как и положено, мы обнялись.

Он сказал:

— А я-то думал — русский! А ты нормальный парень!

Вот, подумал я, заработал комплимент…