Детектив и политика. Выпуск №4 (1989)

— Дон Рикардо, ваши слова или слишком жестоки, или выстраданы — с какой стороны посмотреть. Вы бы взялись снова за оружие, чтобы защитить Республику?

— Да, в тех исторических условиях — да. Но о нынешнем короле я ничего не могу сказать, кроме того, что он, как и его дед, Альфонсо XIII, принадлежит к династии Бурбонов, однако не такой изворотливый.

Ту часть передачи, где старый эмигрант высказывал свое отношение к НАТО, Карвальо пропустил.

— Вспомните последнюю сцену из «Империи чувств» Мисимы: наивысшее наслаждение достигается в тот момент, когда партнера душат.

— Но кто испытывает это наслаждение: женщина, которая душит своего любовника, или он?

— Чтобы ответить на этот вопрос, надо попробовать самим.

— Бискутер, что бы ты сделал для установления личности покойного, у которого документы были подложные и которого, как полагают, не сможет опознать ни один находящийся в твердой памяти и здравом рассудке испанец, потому что последние сорок лет тот прожил в Мексике?

Бискутер сосредоточенно морщит лоб, не забывая в то же время трясти шейкер для коктейлей.

— Вы серьезно, шеф?

— Да, конечно.

— Надо опубликовать фотографию покойного в мексиканских газетах и подождать, пока кто-нибудь из родных или друзей опознает ее.

— Именно так я и сделал. Я только что отдал фотографию пилоту из компании «Аэро Мехико» и очень надеюсь, что самолет не разобьется и приземлится благополучно.

— Да что вы говорите, шеф! Если самолет разобьется, сколько народу погибнет, до фотографии ли тут будет? Вы были когда-нибудь в Мексике?

— Был.

— Это действительно такая необыкновенная страна, как говорят?

— Это прекрасная страна.

— Что же вы не прислали мне открытку, шеф! Я-то никогда нигде не бываю. Обещали послать меня в Париж на кулинарные курсы поучиться готовить супы, а так и не послали.

— Чтобы отправить тебя в Париж, Бискутер, мне надо сначала получить деньги с Неро Вульфа. Но я тебе твердо обещаю: как только будет какое-нибудь дело об убийстве в бюро путешествий, я потребую, чтобы они в счет моего гонорара послали тебя в Париж.

На лице Бискутера недоверие. Он ставит шейкер на стол, открывает его и осторожно выливает несколько капель в бокал.

— Пожалуйста, шеф, как в кино.

Карвальо, пригубив, замечает:

— Слишком много сиропа.

— Я добавлю джину.

— Это не поможет. Очень сладко получилось.

— У меня сегодня неудачный день.

Но Карвальо больше волнует молчащий телефон, чем настроение Бискутера, как всегда расстроенного тем, что его не хвалят, вечно недовольны, вечно. В прошлый раз приготовил кальмаров в пиве, а шеф до сих пор так и не сказал, понравились ли они ему. Но Карвальо ждет звонка от тех, кто по его поручению занимается розысками существовавших во времена Республики и гражданской войны тайных организаций. Наконец его бывший сокурсник по университету добывает телефон некоего Эваристо Тоурона, главного специалиста по тайным организациям времен войны. Сам он к телефону не подходит, слишком важная шишка. Можешь ты себе представить Эйнштейна, подходящего к телефону? Эваристо Тоурон живет, словно в башне из слоновой кости, в небольшом особняке в проезде Перманье, этом островке тишины и зелени, в пятидесяти метрах от автомобильных пробок и правильных бесцветных строений новых районов Барселоны.

— Какое у вас дело к моему отцу? — спрашивает женщина, похожая на прислугу.

Ответ Карвальо явно не убеждает ее, точно так же как не убеждает он и растрепанного старика с искусственным глазом, которому раскрытые на столе книги гораздо интереснее, чем Карвальо.

— Вы интересуетесь группами, которые не были зарегистрированы. Вряд ли они значатся в «Справочнике по сектам Испании» Эрнандеса Колорадо, но зато я могу свести вас с одним сумасшедшим, который просто помешан на подобных организациях.

— Сумасшедшим? Выжившие из ума старики мне уже немножко надоели.

— Он до такой степени сумасшедший, что по-прежнему остался республиканцем.

На двери табличка: «Ассоциация бойцов Второй Испанской Республики». Карвальо толкает дверь и оказывается в старой, типично барселонской квартире в древнем готическом квартале города, с полуразвалившейся старинной мебелью; повсюду республиканские флаги, портреты политических деятелей Республики, среди которых выделяется своим размером портрет дона Мануэля Асаньи. В комнате около нескольких столиков люди весьма преклонного, чтобы не сказать дряхлого, возраста разговаривают или играют в домино; один из стариков, с манерами Бестера Китона[4], высохший до такой степени, что кажется прозрачным, сам с собой играет в настольный бильярд; при появлении Карвальо все взоры устремляются к детективу. Карвальо спрашивает что-то у одного из стариков, и ему показывают на старика с манерами Бестера Китона.

— Дон Либерто Маэстре?

Старик невозмутимо делает еще один карамболь и, отложив в сторону кий, ждет, что скажет ему Карвальо.

— Я от дона Эваристо Тоурона. Он сказал, что вы именно тот человек, который мне нужен.