Детектив и политика. Выпуск №4 (1989)

Между тем доктрины большевиков начали свою работу по дезорганизации в отряде, который нас охранял и который до того времени довольно хорошо противостоял дезорганизации. Он состоял из самых различных элементов: солдаты 1-го и 4-го полков были в большинстве очень расположены к царскому семейству, и особенно к детям. Великие княжны с чарующей простотою любили говорить с этими людьми, которые, как и они, чувствовали себя еще связанными с прошлым. Они расспрашивали об их семействах, их деревнях или о сражениях, в которых они принимали участие во время великой войны. Алексей Николаевич, который оставался для них "наследником", тоже пользовался их расположением, и они старались сделать ему удовольствие и доставить ему развлечение. Часть охраны от 4-го полка, состоявшая почти исключительно из старших возрастов, особенно обнаруживала свою привязанность к царской семье, и для всей семьи было радостно видеть этих честных людей в карауле. В эти дни император и дети тайно ходили в помещение караула и разговаривали или играли в домики с солдатами, из которых никогда ни один не позволял себе отступить от самой строгой корректности. Однажды они были удивлены комиссаром Панкратовым, который остановился изумленный у порога двери, наблюдая через свои очки неожиданное зрелище. Император, видя его смущенный вид, сделал ему знак войти и сесть за стол. Комиссар, однако, чувствовал себя очень неловко, пробормотал несколько непонятных слов и, повернувшись на своих каблуках, был этим совершенно поставлен в тупик.

Панкратов, как я упоминал выше, был сектант, пропитанный гуманитарными принципами. Он не был дурной человек. Со времени своего прибытия в Тобольск он организовал уроки для солдат, знакомя их с либеральными идеями и стараясь развить в них чувство патриотизма и гражданского долга. Но все его старания обратились потом против него самого. Убежденный противник большевиков, он в действительности подготовил им почву и способствовал, не отдавая себе в том отчета, успеху их идей. Он должен был стать, как мы увидим ниже, первою жертвою этих идей.

Солдаты 2-го полка с первых шагов проявили свои революционные направления, и уже в Царском Селе они причиняли заключенным много неприятностей. Большевистский государственный переворот только увеличил их самостоятельность и их наглость. Они добились учреждения "солдатского комитета", который старался внести в наш режим новые ограничения и заменить постепенно своим авторитетом авторитет полковника Кобылинского. Мы имели доказательства его дурных намерений, например, когда приехала баронесса Буксгевден (в конце декабря). Она вместе с нами находилась в заключении в Царском Селе, но состояние ее здоровья помешало ей отправиться вместе с нами. Едва оправившись от болезни, она, с разрешения Керенского, прибыла в Тобольск, чтобы присоединиться к императрице. Солдатский комитет определенно отказал разрешить ей зайти в дом, где помещалась царская семья, и она должна была остановиться в городе. Это было большим горем для всей царской семьи, которая с таким нетерпением ожидала ее приезда.

Так мы дождались праздника Рождества Христова. Великие княжны и императрица приготовляли собственными руками, работая в продолжение многих недель, подарки, как для нас всех, так и для всех слуг. Императрица раздала несколько шерстяных фуфаек, вязанных ею самою, и таким трогательным вниманием она хотела выразить свою благодарность людям, оставшимся ей верными.

24 декабря священник пришел к нам на дом для совершения вечернего богослужения. Все собрались в большой зале. Велика была радость детей преподнести сюрпризы, которые были нам предназначены. Чувствовалось, что мы составляем одну большую семью. Мы старались забыть временные печали и заботы, чтобы наслаждаться, ни о чем не думая, минутами настоящей чистой дружбы, в полном единении сердец.

На следующий день — праздник Рождества Христова, и мы отправляемся в церковь. По указанию священника дьякон провозгласил многолетие (молитва о продлении дней императорской фамилии). Это было неблагоразумно со стороны священника и могло только повлечь за собою репрессии. Солдаты со смертными угрозами требовали смены священника. Этот инцидент омрачил светлые впечатления, которые должны были сохраниться об этом дне. Он окончился для нас новыми притеснениями, и надзор за нами стал еще более строгим.

Конец нашего плена в Тобольске (Январь — май 1918 года)

Начиная с 14 января я вновь принялся за мой дневник, который я оставил с момента нашего переезда в Тобольск, и я приведу из него несколько выдержек, как это я делал, описывая наше заключение в Царском Селе.

Понедельник, 14 января (1 января старого стиля). Сегодня утром мы пошли в церковь, где был новый священник, совершавший здесь богослужение в первый раз. Что же касается священника отца Василия (виновника происшествия, упомянутого в предшествовавшей главе), то он был сослан в Абалатский монастырь по распоряжению архиепископа Гермогена.