Детектив и политика. Выпуск №4 (1989)

Немного спустя князь Долгорукий сказал, что в журналах приводят оговорку, по которой германцы требуют передать им царское семейство живым и невредимым. Император на это воскликнул: "Если это не проделка, чтобы меня дискредитировать, то это обида, которую мне причиняют". Императрица вполголоса сказала: "После того, что немцы причинили императору, я предпочитаю скорее умереть в России, чем быть спасенной ими".

Пятница, 22 марта. По окончании вечернего богослужения, в девять с половиною часов вечера, все исповедывались: дети, прислуживающие, свита и наконец Их Величества.

Суббота, 23 марта. Сегодня, в семь с половиною часов утра, мы отправились в церковь для принятия Святых Таинств.

Вторник, 26 марта. Из Омска прибыл отряд красных, более чем в сто человек. Это первые солдаты-максималисты (большевики), которые занимают гарнизон в Тобольске. У нас отнята последняя надежда на возможность побега. Императрица между тем сказала мне, что она имеет основания полагать, что среди этих людей есть много офицеров, состоящих на должностях простых солдат, и утверждает, не указывая, откуда она это знает, что в Тюмени собрано триста офицеров.

Вторник, 9 апреля. Прибывший с отрядом из Омска комиссар-большевик потребовал, чтобы его допустили посетить дом, занимаемый царскою семьей. Солдаты нашей охраны отказали. Полковник Кобылинский очень обеспо-поился, опасаясь конфликта. Приняты меры предосторожности, патрули, посты удвоены. Мы проводим ночь в сильном беспокойстве.

Среда, 10 апреля. Полное заседание нашей охраны, где комиссар-большевик предъявляет свои полномочия, в силу которых он имеет право расстрелять в 24 часа, без суда, всех тех, которые противятся его распоряжениям. Означенного комиссара допускают войти в наш дом.

Пятница, 12 апреля. Алексей Николаевич слег в постель, так как со вчерашнего дня чувствует жестокую боль в паху, явившуюся результатом напряжения. Он так хорошо чувствовал себя зимою! Лишь бы не было чего-нибудь серьезного.

Солдат нашей охраны, который был командирован в Москву, возвратился сегодня и вручил полковнику Кобылинскому бумагу Центрального исполнительного комитета большевиков, в силу которой ему предписывалось применить к нам еще более суровый режим. Генерал Татищев, князь Долгорукий и графиня Гендрикова должны быть помещены в наш дом и находиться на положении арестованных. Сообщают также о предстоящем прибытии комиссара с особыми полномочиями, который приведет с собою отряд, m-lle Шнейдер, генерал Татищев, князь Долгорукий и господин Гиббс[29] переселились к нам. Только доктора Боткин и Деревенко оставлены на свободе. Страдания Алексея Николаевича увеличились со вчерашнего дня.

Понедельник, 15 апреля. Алексей Николаевич сильно страдал вчера и сегодня. Это один из больших приступов гемофилии.

Вторник, 16 апреля. Полковник Кобылинский, офицер охраны и несколько солдат пришли произвести у нас домашний обыск. У императора отобрали кинжал, который он носил со своей форменной казачьей одеждою.

Понедельник, 22 апреля. Московский комиссар, по фамилии Яковлев, прибыл сегодня с небольшим отрядом. Он предъявил свои документы коменданту и солдатскому комитету. Вечером я пил чай у Их Величеств. Все обеспокоены и опечалены, чувствуют в прибытии комиссара неопределенную, но действительную угрозу.

Вторник, 23 апреля. В одиннадцать часов прибывает комиссар Яковлев. Он обходит весь дом, затем проходит к императору и отправляется вместе с ним к Алексею Николаевичу, который лежит в постели. Не имея возможности видеть императрицу, которая не была готова, он немного позднее вновь приходит со своим помощником и вторично посещает Алексея Николаевича. (Он хотел через своего помощника установить также болезнь ребенка.) Уходя, комиссар спросил у коменданта, имеем ли мы много багажа. Размышлял ли он относительно нашего отправления?

Среда, 24 апреля. Все мы очень грустны и чувствуем, что мы забыты всем миром, предоставлены сами себе и милости этого человека. Возможно ли, чтобы никто не сделал малейшей попытки, чтобы спасти царскую семью? Где же те, которые остались верными императору, и почему они медлят?

Четверг, 25 апреля. Немного ранее трех часов, когда я проходил по коридору, я встретил двух слуг, которые рыдали. Они мне передали, что комиссар Яковлев прибыл объявить императору, что он его увозит. Что же это происходит? Я не осмеливаюсь подняться на второй этаж, пока меня не позовут, и отправляюсь к себе. Немного спустя Татьяна Николаевна стучит в мою дверь. Она в слезах и говорит, что Ее Величество меня просит. Я следую за ней. Императрица одна и очень взволнована. Она подтверждает мне, что Яковлев командирован из Москвы, чтобы увезти императора, отъезд которого назначен — сегодня ночью.