Детектив Замка Хэльдиборн (Сказки про домовых)

И надо же было такому случиться, что именно в этот самый момент в комнату заглянула совершенно испуганная и растерянная Милозлата! Девушка, ни о ком и ни о чем больше не думая, кроме как о неведомой болезни, постигшей возлюбленного, только что вбежала в дом, совсем никого по дороге не встретив (все слуги суетились в покоях хозяина). Словно в тумане, дрожа от страха и волнения, поднялась по лестнице на второй этаж, слабым движением толкнула полуоткрытые створки дверей, и…. услышала последние слова Виоленны. Услышала и увидела, как ловкая баронесса, стремясь максимально закрепить успех, склоняется к руке ЕЁ ХЭЛЬДА и прикасается губами к ЕГО ПАЛЬЦАМ!!!! (Сам Хэльдиборн ни отдернуть руку, ни даже сказать ничего не успел — Виоленна правильно все рассчитала). И без того находившаяся на пределе своих сил, сраженная столь внезапным ударом, Милозлата без чувств опустилась на пол, заставив всех присутствующих недоуменно обернуться в свою сторону.

* * *

Старинные напольные часы уже трижды пробили с того момента, как Хэльдиборн лично отнес на руках пребывавшую в глубоком обмороке Милозлату на диван в гостиную и заботливо укрыл девушку клетчатым шерстяным пледом (глядя на его старания, Виоленна кусала губы, а Мирта с Милиссой возмущенно фыркали). Но за эти три часа в Доме произошло столько разнообразных и волшебных событий, сколько не случалось, иной раз, за полгода.

Во-первых, пребывающая в расстроенных чувствах Виоленна, сама того не желая, смертельно обидела Хозяйского Кота, вертевшегося у нее под ногами в надежде попасть на руки и тем продемонстрировать леди Фиесте свои симпатии к баронессе. Но Виоленна, чей взгляд был прикован к Хэльдиборну, естественно, под ноги не смотрела и наступила-таки ластящемуся кошаку не переднюю лапу. И, поскольку девушка она была хоть и очень миловидная, но вполне основательно сложенная, крик несчастного животного огласил весь дом от погреба до чердака… На уцелевших трех лапах Кот совершил акробатически-замысловатый прыжок на письменный стол, опрокинул чернильницу, обрушил настольную лампу и, потом, всё еще вне себя от боли, скакнул в окно, оборвав занавеску и с грустным мявом исчезнув в дровяном сарае.

Во-вторых, мессир Кром-Кубош поругался с Любимой Куклой. В то время как домовик, отбросив все другие дела, расставлял волшебные ловушки и натягивал невидимые сигнальные нити вокруг библиотечных шкафов и всех других мест, где в доме хранились книги, Кукла неожиданно пристала к нему с совершенно вздорными претензиями. Вся в слезах и истерике, она категорически потребовала, чтобы Кубош немедленно освободил из подвала ее «милого, несчастного, благородного мужа-Генерала, без которого она жить не может». На попытки домового-хранителя указать просительнице, что она сама требовала «вечного заключения» для солдатика, последовали лишь обвинения в «бессердечии» и «эгоизме». Любимица сестер Хэльдиборн заявила, что если домовик немедленно не выполнит ее желание, то она сама спустится к мужу в подвал и отдаст себя на растерзание мокрицам вместе с ним! А еще Кукла наградила «мессира» такими прозвищами, как «тиран», «палач», «садист» и даже «позор рода Ист-Лимесов». Остальные куклы (разговор происходил в Детской), естественно, молчали (так как ничего кроме «мама» говорить не умели), но смотрели на Кубоша такими глазами, что ему сразу стало ясно — что они о нем думают. Придя в ярость, хранитель попросту сбежал из комнаты, накрепко заперев всех кукол в ларе, служившем им спальней.

Но главные события начались чуть позже — когда домовик, немного переведя дух (все книги в Доме, как ему казалось, были опутаны сигнализацией и находились под наблюдением многочисленных слуг), вернулся к исполнению своего основного плана — недопущению и пресечению нежных чувств между Хэльдиборном и Милозлатой. Спрятавшись за диваном, на котором лежала девушка (в то время как ее рыцарь неотлучно находился при ней, заняв ближайшее кресло, а все леди Хэльдиборн и баронесса расположились вокруг на кушетках), Кубош лихорадочно пытался придумать — как починить «разболтавшееся» волшебство и вернуть его в намеченное русло. Пока он раздумывал и взвешивал варианты, между благородными господами в гостиной происходил следующий разговор:

— «Ах, милорд Хэльдиборн!» — приторно-сладким голосом ворковала Виоленна: «Мне очень жаль эту несчастную девушку (она, кажется, дочь Вашего ночного сторожа, да? Ах, учителя? Ну да… извините… Я просто посмотрела на ее руки и на то, как безвкусно она одета…). И я восхищена широтой Вашей души — ведь Вы, не смотря на собственные тяжкие страдания, оказываете ей помощь! Но, простите, если она «немного не в себе» — надо как можно скорее показать ее доктору! Я готова за свой собственный счет отправить несчастное дитя в ближайший город! Возможно, ей необходимо самое серьезное лечение!»

— «И, правда, Хэльд!» — вторила Виоленне Милисса: «Если девушка больна, её надо отправить в лечебницу… А вдруг у нее случится новый припадок? А вдруг это заразно?»