Дети Антарктиды. На севере

То самое здание напротив, которому они прежде не предали ни малейшее значение, было одноэтажным, с большими дырами на месте прежних стеклянных стен и парочки массивных колонн возле главного входа. Стараясь аккуратно ступать на разбросанное побитое стекло, они ступили внутрь и еще отчетливее уловили вопль, который, внезапно, стал терять свою силу.

Они прошли чуть дальше, обогнули коридор и зашли в просторное помещение с гигантским углублением посередине. У его края нависало несколько трамплинов, а прямо за ними висел большой, черный экран, похожий на информационное табло.

«Бассейн — заключил про себя Матвей».

Именно с дна давно высохшего бассейна шел этот протяжный вой, ставший теперь настолько отчетливым, что, казалось, обрел форму и невидимыми пальцами прикасался кончиков ушей. Но звук этот сразу отошел на второй план, как только до ноздрей Матвея дошел жуткий смрад, выворачивающий желудок наизнанку. Эту вонь нельзя было спутать ни с одной другой, поскольку только так воняла мертвечина.

Они подошли к краю бассейна и опасливо наклонили головы, но кроме черноты не разглядели ничего — свет Луны не доходил до бассейна.

Вопль, похожей на мычание, вдруг оживился и стал более напористым. Сомнений не оставалось, на дне этого провонявшего смертью бассейна находился кто-то живой. Человек…

— Фонарь, быстро… — велел Матвей, прикрывая рукой нос и чувствуя, как от вони начали слезиться глаза.

Лейгур коснулся своего ваттбраслета, включил сенсорный экран и пару раз коснулся его.

— Боже… — только и прошептал Матвей.

Яркий белый круг упал на свалку мертвых зверей, своими тушами занявшие почти все пространство бассейна: олени, волки, лисицы, лоси, кого здесь только не было. Некоторые выглядели совсем свежими, но большинство пролежало здесь, кажется, чуть ли не всю зиму, догнивая.

Вопль стал резвее, где-то во мраке промелькнуло движение.

— Там! — указал Матвей.

Лейгур перевел в указанную сторону руку с фонарем и луч упал на…

— Что⁈.

Там, в горе трупов изувеченных туш лежал Домкрат. В широко открытых глазах несчастного застыл первобытный ужас, а из открытого рта вырывался немой крик о помощи.

Глава 9 Логово

Матвей включил фонарь собственного браслета и впопыхах стал подсвечивать остальную часть бассейна, молясь про себя не увидеть там лица Арины, Нади, Маши или Тихона. Но в свет попадали лишь звериные морды с высунутыми языками, разодранные в клочья органы, представляющие из себя кровавое месиво, и торчащие кверху лапы.

Тем временем позади раздался перепуганный голос Юдичева:

— Это все работа той твари из леса, точно вам говорю. Это все она…

Луч фонаря отразился от стальных поручней. Собиратель подбежал к ним, коснулся холодной поверхности и посветил вниз. Уцелели лишь две ступени, остальные, видимо, покоились под наполовину сгнившими тушами. В противоположной стороне тоже должна была быть лестница, вдруг сообразил собиратель и направил свет в другую сторону, но увидел только обломки мозаики и кафеля.

Жалостливое и наполненное болью мычание Домкрата не прекращалось и сводило с ума.

— Придется прыгать. — Матвей встал у края бассейна и стал выискивать место среди туш, где он мог бы помягче приземлиться.

Юдичев отступил на шаг и посмотрел на него как на безумца.

— Туда⁈ Да ты спятил! Тут метров пять высоты!

— А что еще мне делать? Оставлять его там умирать⁈ — Он коснулся холодных поручней.

— Я поищу, чем его можно будет поднять. — Лейгур прислонил винтовку к стене. — Привяжешь его, я вытащу.

С этими словами он скрылся из виду.

— А если убившая все это зверье тварь где-то поблизости? — не унимался Юдичев, сблизившись с Матвеем. — Надо убираться отсюда, пока не поздно.

— Я не брошу его, ясно тебе? — ответил собиратель с угрозой в голосе и бросил в сторону трусливого капитана грозный взгляд.

Почти сразу объявился Лейгур, держа в руках нечто разноцветное, напоминающее веревку. Приглядевшись, Матвей признал в них разделитель для бассейна.

— Стальной, должен выдержать, — сказал Лейгур. — Перевяжешь его, а мы вытащим его наверх, затем тебя.

— Хорошо, — согласился Матвей.

Он смог наконец отыскать место для прыжка: туша оленя, кто знает, возможно того самого, которого ему не удалось прикончить на последней охоте с Шаманом. Собиратель сделал глубокий вдох, мышцы напряглись.

— Что ж… ладно… — успокоил он себя.

И прыгнул.

Сердце на долю секунды сжалось до размера песчинки, но приземление оказалось успешным, и через мгновение он, пытаясь удержаться равновесие, стоял на брюхе жестоко убитого зверя с разорванным брюхом. Дабы не упасть пришлось опуститься на четвереньки и начать ползти в сторону не прекращавшегося стона, становившегося все тише и тише.

Вонь резала глаза и проникала в глотку через ноздри, оставляя внутри мерзкое ощущение. Про себя Матвей обрадовался длившемуся уже почти неделю голоду, поскольку в противном случае непременно выблевал бы содержимое желудка.