Дети гарнизона

Радовался невиданной удаче. Напялив на себя шлем, ошалело бил колотушкой в шаманский бубен. И на Петра нахлобучил шаманскую корону – танцуй, мол. На радостях Петра амнистировал и ссыпал полкошелька денег серебром. И все бы уже к счастливому завершению. Да не тут-то было! Эх, не стоило надевать шлем на голову и бить в бубен той колотушкой, духов – хранителей могил привлекать. Повез генерал богатства в Одессу, в археологическую комиссию, прославиться захотел, а про себя молчок – не желал расстаться генерал с лучшими сокровищами, вырытыми Петром из курганов. Шлем Великого воина, даривший победы особо люб был ему. Генерал, а как же! Прознал Попов, что прежде хранился шлем в святилище Осилеса на Левке, острове Змеином, почти тысячу лет таили, со времен легендарной Трои. Да разграбили пираты святилища. Шлем Осилеса сколотскому царю Скилуру продали. И разбудили тогда воинственный дух Осилеса...»

– Да, интересно. Разбудили дух Осилеса! Осилесом скифы называли Ахилла, знаменитого героя, – захлопнув тетрадь, мечтательно произнес историк. – Шлем, по преданию, был освящен Афродитой-Аргимпасой,крылатой богиней. Вы должны знать. Я рассказывал о греко-скифских божествах того времени, помнишь?

– Угу, – отозвалась без энтузиазма Ленка.

Севик снова задумался, встрепенулся, быстро заговорил:

– Занятно все получается: Диофант отвоевавал шлем у скифов, он попал к Митридату Евпатору, повелителю Понтийской империи. Но шлем Ахилла не принес тому счастья. Изменил Евпатору сын, сам погиб, объявил себя богоподобным Осилесу, убили заговорщики, за кощунство.

– Да нет, не так это! Рачибо покажет, где шлем Осилесовский, и про шаманскую корону, что Петр Попову давал на себя примерять… – хмыкнула Лена. – Предки мои были люди незлобивые, нежадные, – теснее прижалась.

– Исторически достоверно не про твоего Петра, а про то, что шлем Ахилла гулял по миру, поднимая на войну и погибель племена и народы. Можно предположить, что реликвии захватили и Атилла, и Чингизхан. А что? А в страшной кровопролитной битве шлем отвоюет Тимур? Завещает похоронить в шлеме, чтобы сохранить демоническую силу? Прошли сотни лет. Археологи вскрыли тайную могилу Тимура в Самарканде. Смеялись предостережению, начертанному на Тимуровом саркофаге. Но прошла всего ночь, и утром немцы напали. А? Загуляла на свободе мистическая сила. Повезли находку в Москву – состав по пути разбомбили? Ищи теперь, как ветра в поле! А про Петра да про генерала Попова, что примеряли шлем – это еще бабушка надвое сказала.

– Только не моя!

– А чья же? – иронически спросил возлюбленный.

– Тебе это будет интересно знать как историку…

– Что?

– А то, что конец Осилесовского зла должен наступить через любовное заклинание на Атлеше, – придумывала на ходу баловница. – Давай отсюда, с этого пляжа, рванем к Чаше! Эх, найти бы еще бубен и колотушку старого шамана!

– А зачем?

– А затем, что шлем на голову, бубен и колотушку – в руки, шлемом трясти, в бубен бить – и все-все напасти долой – и в Чашу, сольемся в любовном экстазе. Заклинание придумаем. Типа: «Дух разрушения и силы, дух Осилеса, вернись в подземную яму! » Ты будешь бить в бубен, а я – танцевать. Обнаженная, как эта богиня, Афродита – Аргимпаса. По-моему, очень сексуально…

Сергей Викторович тяжко вздохнул, спросил:

– Откуда эти бумаги у тебя?

– Бабушкины. Отец вручил.

«Старческий маразм или предсметрная исповедь?» – раздумывал про себя учитель.

– Почитать бабушку с этого места? – Лена перелистнула странички: – Здесь она пишет о том, кто первым прознал про эту быль-легенду.

Севик нагнулся близоруко над тетрадью...

«Воспитание интернатское наше коллективное было по методу педагога Макаренко. Особенно из воспитателей выделялся пожилой, двужильный, Симеон Маркович, бывший член Губкома. Сима. Скрюченный и желчный, был предан советской археологии. В ученическом кружке больно лупил указкой, заставлял провинившихся отжиматься от пола. Но Сима часто брал кружковцев, ездили на одноконном шарабане по Тарханкуту. Исследовали курганы, били шурфы в каменных насыпях по степи и все фиксировали, сверяя со старыми картами. Требователен и педантичен в деталях. На привале разворачивал огромную пергаменную простыню старинной карты и метил на ней карандашом. Отвозили в интернат черепки и обломки. Все найденное Сима комплектовал в музейную экспозицию интерната. Бредил значительными открытиями... И учеников на это подбивал. Воспитанники исследовали дальние подвалы винокурни, в надежде пополнения музейных экспонатов. И нашли тайник. Сначала, отвалив тяжелый камень, увидели весь в древней пыли мутный штоф зеленоватой жидкости под сургучом. Ниже, в открывшейся нише лежали корона и бубен».

– С этого места поподробнее! – ожил на глазах ленивец, пребывавший в истоме.