Дети Ирены

Едва наступило три утра, в дверь начали барабанить. Янина страдала от болезни сердца, из-за чего спала урывками, и проснулась несколькими мгновениями раньше. Ее встревоженный шепот подарил Ирене несколько драгоценных секунд, чтобы голова прояснилась и она начала действовать. За дверью слышался рев: Открывайте! Гестапо! В дверь ударил лом, послышался треск дерева. Но Ирена уже была готова к такой ситуации. Схватив листы, она подбежала к окну, и тут сердце ее замерло. Внизу, злобно глядя на нее, стояло еще несколько агентов гестапо. Господи, господи, господи. Что же делать? Она в отчаянии оглядела комнату. Спрятать листы было негде. Когда удары в дверь усилились, и она начала поддаваться, Ирена в отчаянии сунула списки Янке: Здесь все наши дети! Спрячь его куда-нибудь! Он не должен попасть в руки гестапо!³⁰⁹ У нее еще было время увидеть, как Янка сунула листы, свернув их небольшим рулончиком, в свой бюстгальтер, прежде чем дверь с грохотом распахнулась.

В комнату ворвались одиннадцать агентов гестапо, и позади них Ирена увидела перекошенное от ужаса лицо мистера Пшездецкого. Гестаповцы были в ярости. Они нависали над ней и в упор выкрикивали угрозы и приказы. Обыскивая каждый сантиметр, они разнесли квартиру в клочья. Дошло даже до того, что разобрали плиту, желая убедиться, нет ли там тайника, вскрыли пол и выбросили всю посуду из кухонного шкафа. Все это было рассчитано на максимальный эффект, и Ирена должна была признать, что он был достигнут. Она была напугана. Обыск продолжался три часа, и было во всем этом нечто нереальное. Ирена не верила в чудеса, но, когда гестаповцы начали рыться в матрасе, она увидела, как старая рама кровати упала одним краем прямо на сумку с документами и деньгами, стоявшую до того на виду. Ирена не могла поверить в это. Немцы только что скрыли от самих себя самую важную улику.

Все это время они допрашивали Ирену и ее гостей. Ей наконец удалось убедить гестаповцев, что Янка всего-навсего безобидная знакомая, приехавшая из другого города, как и тетка Ирены, хотя на самом деле Янка была практически ее соседкой³¹⁰. Мать Ирены была слишком слаба, чтобы участвовать в подполье, и от нее гестаповцы быстро отстали. Оставалась только Ирена.

Около шести утра агенты закончили обыск, и старший из них рявкнул на Ирену, приказав одеться. Пока она в спешке натягивала юбку и дрожащими руками застегивала пуговицы пиджака, сердце ее билось уже ровнее. Если они позволяют ей одеваться, значит, обыск закончен. Если обыск закончен, значит, списки они не нашли. А если они здесь не из-за Янки, то они не знают о доме Яги и о том, что сестры сотрудничали с ней. Они встретились с Янкой взглядом, но Ирена не могла рискнуть и улыбнуться. Все, чего она хотела, это выбраться поскорее из квартиры, пока агенты гестапо не передумали.

Когда агенты выводили ее, топот их тяжелых ботинок и сапог отдавался эхом на лестнице. Идя по коридору, Ирена знала, что соседи, стоя у дверей, прислушиваются в тишине. Несколько мгновений спустя начнется хаос и пойдут сплетни.

Тюремная машина ждала снаружи, ее двигатель уже работал. В последний момент на аллею в опасном порыве выбежала Янка. В руках она держала туфли Ирены. Она же не может идти босиком. Пожалуйста. Агенты безразлично кивнули, жестом показав Ирене обуться.

Ирена знала, куда ее везут. Фургон был очень тесный, и Ирену усадили на колени молодого агента гестапо. Дверь захлопнулась, и машина тронулась с места. Ирена, наверное, всегда знала, что этот момент настанет, но внезапно поняла, что не готова к нему.

Солнце над Варшавой еще не встало, и в утреннем полумраке гестаповцы слегка дремали. Ирена пыталась думать спокойно, рационально. Янка знала, как важны были эти списки и как их лучше всего спрятать. Она понимала, как обстоят дела. Если смотреть на вещи реально, шансов выжить у Ирены не было.

Когда машина повернула к югу, чтобы выехать на широкий бульвар, Ирена подумала о докторе Радлиньской и десятках ее соратников по всему городу, спокойно спящих сейчас в своих кроватях. Она надеялась, что они спят. Она подумала об Адаме. Окажется ли она достаточно сильной, чтобы не выдать его? Притворяться не было смысла. Скоро начнется что-то страшное, и она это знала. Есть ли в мире боль столь сильная, что заставит ее предать Адама? Предать Янку, Ягу или детей? А как насчет еврейской жены Адама? Умрет ли она, чтобы защитить и ее тоже? Ирена думала, что выдержит это. Ей нужно держаться. Она умрет, не сказав ни слова. Пока ее товарищи живы, говорила Ирена себе, она выдержит любые истязания. Так многие говорили себе вначале.

Когда они подъезжали к последнему повороту, Ирена сунула руки в карманы пиджака, чтобы хоть немного их согреть напоследок. Сердце ее похолодело от страха. Листок. Она забыла вчера вечером вынуть его из кармана. На клочке папиросной бумаги был записан адрес одного из убежищ.